– Мы сформируем наблюдательную комиссию! – торжественно объявил барон, ударив кулаком по столу (папки герра Фрица подпрыгнули) – из добровольцев! Вооружим их…э-э-э…вилами и охотничьими ружьями. Они отправятся на безопасное расстояние от Оберталя, займут наблюдательный пункт – например, на той высокой горе – и будут вести тщательное наблюдение. Фиксировать все изменения. И немедленно докладывать. Главное – не вступать в контакт!

– А если эта…жижа…сама решит вступить в контакт? Или полезет на гору? – пролепетал герр Пфайфер, бледнея.

– Для этого у них будут вилы! – авторитетно заявил барон – и…э-э…очень быстрые ноги. Герр Фриц, немедленно составьте приказ о формировании добровольческого наблюдательного отряда имени Урядника Шнаппса! И распоряжение о выдаче им усиленного пайка. Сухари и вяленое мясо. Вдруг наблюдение затянется.

Так была предпринята первая «решительная» мера по борьбе с неведомой угрозой. В то время как остатки Оберталя уже переваривались в ненасытных фиолетовых утробах, а сами монстры, размножившись до невероятных размеров, начинали посматривать в сторону соседних долин, чиновники ближайшего городка готовились наблюдать. Безопасно. Издалека. С вилами. Черный юмор ситуации заключался в том, что они искренне верили, будто делают что-то важное и контролируют ситуацию. А фиолетовая смерть, абсолютно некомпетентная в вопросах бюрократии, но чрезвычайно эффективная в пожирании всего сущего, уже выбирала себе следующую закуску.

Холодный, безжизненный свет заливал «Око» – операционно-аналитический центр «Эгиды Европы», сердце «Цитадели», упрятанное на два уровня под землю, вдали от солнечных лучей и любопытных глаз. Воздух, пропущенный через бесчисленные фильтры, был стерилен и неподвижен, лишь едва уловимая вибрация от работающих серверов нарушала абсолютную тишину этого подземного святилища технологий. Посреди зала, где доминировали холодные поверхности из стекла и полированной стали, а стены были увешаны гигантскими экранами, транслирующими потоки данных, леди Элеонора де Монтескье казалась органичной частью этого механизма – его мозгом и волей.

Ее фигура, облаченная в строгий, безупречно скроенный брючный костюм цвета ночного неба, была воплощением собранности и власти. Платиновые, почти белые волосы, стянутые в тугой, элегантный узел на затылке, открывали высокий, чистый лоб и аристократические, точеные черты лица, которые в свои тридцать пять лет она несла с гордостью и легким налетом наследственного высокомерия. Прозрачно-голубые глаза, холодные, как лед альпийских вершин, внимательно изучали информацию, выведенную на главный тактический дисплей. Она унаследовала этот пост, эту тяжелую ношу, от своего отца, одного из основателей «Эгиды», который руководил организацией сорок четыре года, и каждый день доказывала, что сталь в ее характере тверже, чем в его.

Тихий, модулированный голос старшего аналитика, лишенный каких-либо интонаций, кроме деловой сухости, завершил доклад по инциденту «Оберталь-2507». На огромном экране застыло спутниковое изображение баварской долины, где еще недавно располагалась идиллическая деревушка, теперь же виднелось лишь расплывчатое, тревожное пятно, окруженное зоной выжженной земли. Рядом мелькали отрывочные видеозаписи с разведывательных дронов, запущенных по первому сигналу тревоги, – кадры хаоса, нечеловеческих форм и чего-то лилового, пульсирующего, что заставляло даже закаленных оперативников «Ока» непроизвольно морщиться.

– Потери среди гражданского населения – сто процентов, мэм, – безэмоционально констатировал аналитик – первичное сдерживание местными силами провалено. Объект демонстрирует экспоненциальный рост и способность к фрагментации с образованием автономных юнитов.