– Приступайте – тихо произнесла она, и гул серверов, казалось, на мгновение усилился, словно огромный механизм «Эгиды» с готовностью отозвался на приказ своей повелительницы. Первобытный ужас выполз на поверхность, но высокие технологии и холодный разум уже готовились дать ему отпор.

Тишина в «Оке» сгустилась, став почти осязаемой. Мерное гудение серверов теперь казалось биением сердца гигантского, холодного зверя, подчиненного воле своей хозяйки. Элеонора де Монтескье не сдвинулась с места, ее взгляд по-прежнему был прикован к тактическому дисплею, где лиловое пятно Оберталя медленно, но неумолимо пульсировало, словно злокачественная опухоль на теле Европы. Вокруг нее, за длинным овальным столом из темного, почти черного композита, сидели ее ближайшие советники – начальники ключевых департаментов «Эгиды». Их лица были напряжены, но лишены паники; страх в этих стенах был такой же недопустимой роскошью, как и сантименты.

Первым нарушил молчание генерал Арман Дюваль, глава оперативного командования «Эгиды», седовласый мужчина с лицом, изрезанным шрамами былых, не афишируемых войн.

– Мэм, протокол «Ахерон» активирован. Первые подразделения «Гамма» уже на подходе к внешнему периметру. Оценка сопротивления со стороны объекта затруднена из-за агрессивной среды и отсутствия четкой структуры у противника. Местные власти, если их так можно назвать после отчета барона фон Штумпфенхаузена, полностью дезорганизованы.

Элеонора едва заметно усмехнулась, уголок ее губ чуть дрогнул.

– Барон фон Штумпфенхаузен и его доблестные крестьяне с вилами, – ее голос был ровным и холодным, как сталь – классический пример того, что мы называем «человеческим фактором». Некомпетентность, помноженная на панику и упрямое нежелание признавать реальность, выходящую за рамки их воскресных проповедей. Сколько времени было потеряно, генерал, из-за этой очаровательной сельской идиллии?

– Сорок восемь часов критического времени, мэм, – ответил Дюваль, не дрогнув – именно столько потребовалось, чтобы сигнал о чем-то действительно аномальном пробился через кордоны местной бюрократии и страха.

– Сорок восемь часов, за которые эта… мерзость… могла укрепиться и распространиться – Элеонора перевела взгляд на доктора Айлин Чен, главу ксенобиологического отдела, хрупкую на вид женщину азиатской внешности, чей ум был острее любого скальпеля – доктор Чен, ваши предварительные выводы? На что мы смотрим?

Айлин Чен активировала свой планшет, и на общем экране появились новые данные: спектральный анализ, моделирование клеточной структуры, гипотетические векторы распространения.

– Сущность, условно названная нами «Морбус-Омега», демонстрирует признаки внеземного происхождения, мэм. Агрессивная ассимиляция органической материи, быстрое размножение делением и, что наиболее тревожно, признаки адаптивного поведения. Оно учится. Оно реагирует на попытки сдерживания. Предварительные данные указывают на наличие некоего коллективного разума, хотя и примитивного на данном этапе.

– Примитивного, но эффективного, судя по Оберталю, – процедила Элеонора. – потери среди гражданского населения в зоне первичного поражения являются прискорбными, но, увы, неизбежными. Это те самые необходимые жертвы, о которых так не любят говорить политики, но которые являются неотъемлемой частью нашей работы. Наша задача – не оплакивать павших, а гарантировать, что их жертва не будет напрасной. Локализация и полное уничтожение «Морбус-Омега» – единственный приемлемый исход. Любые иные сценарии ведут к катастрофе континентального масштаба.