Элеонора медленно кивнула, ее лицо оставалось бесстрастным, словно высеченным из слоновой кости. Пальцы с безупречным, едва заметным маникюром легко постукивали по сенсорной панели стола. Оберталь. Имя, которое через несколько часов станет синонимом кошмара в закрытых отчетах «Эгиды». Она пробежала глазами выдержки из донесения чудом уцелевшего почтальона и последующих «героических» усилий местного ландрата барона фон Штумпфенхаузена.

– Наблюдательная комиссия, вооруженная вилами…восхитительно, – промелькнула в ее сознании ледяная усмешка – дилетанты. Они всегда остаются дилетантами, когда сталкиваются с тем, что выходит за рамки их уютного мирка.

Отец часто говорил ей, что величайшая слабость человечества – его неспособность поверить в реальность угрозы, пока она не вцепится ему в глотку. Этот инцидент был очередным тому подтверждением.

Она подняла взгляд, и ее холодные глаза обвели зал. В них не было ни страха, ни сострадания – лишь кристально чистый расчет и несгибаемая воля.

– Протокол «Ахерон» – ее голос, негромкий, но властный, прорезал тишину «Ока», мгновенно мобилизуя каждого сотрудника – установить полный карантинный периметр радиусом пятьдесят километров от эпицентра. Воздушное пространство закрыто. Задействовать все доступные разведывательные платформы: спутники, стратосферные дроны, группы БПЛА с полным комплектом сенсоров – термальные, биологические, радиационные. Группы «Гамма-3» и «Дельта-5» – полная боевая готовность, ожидание приказа на выдвижение. Доктор Чен, ваш отдел ксенобиологического анализа – приоритет высший. Мне нужен детальный отчет о природе этой сущности, ее жизненном цикле, способах распространения и потенциальных уязвимостях. Срок – двенадцать часов. Не минутой позже.

Слова Элеоноры были как отточенные лезвия, каждое рассекало воздух с хирургической точностью, не оставляя места для вопросов или промедления. Сотни специалистов в «Оке» и на других засекреченных объектах «Эгиды» по всей Европе пришли в движение, словно части единого, отлаженного механизма. Эта организация, созданная более полувека назад дальновидными умами из разведок, науки и древних аристократических родов, к которым принадлежала и ее семья, была единственным щитом Европы против угроз, о которых обыватели не должны были даже догадываться. И Элеонора де Монтескье была кузнецом этого щита и тем, кто держал его твердой рукой.

Она снова посмотрела на экран, где лиловое пятно Оберталя казалось отвратительной язвой на теле земли. Потери. Неизбежные издержки в войне, о которой мир не знал. Спасать тех, кто уже поглощен, было бессмысленно. Ее задача – локализовать, изучить и уничтожить угрозу, прежде чем она распространится дальше. Любой ценой. Прагматизм – вот что отличало ее от отца, склонного порой к сентиментальности, которую она считала непозволительной роскошью.

В стерильной, высокотехнологичной атмосфере «Ока», где царила логика и порядок, анализировался первобытный, хтонический ужас, вырвавшийся из неведомых глубин. Контраст был разительным: холодный блеск стали и мерцание голограмм против пульсирующей, аморфной плоти, пожирающей жизнь; рациональный ум против слепой, всепоглощающей силы. Элеонора чувствовала этот контраст каждой клеткой своего существа, и он лишь укреплял ее решимость. Здесь, в глубине «Цитадели», она была на своей территории, где хаос препарировался, анализировался и в конечном итоге подчинялся воле.

На мгновение она поймала свое отражение в темном экране одного из мониторов: бледное лицо, решительно сжатые губы, глаза, в которых не было ничего, кроме льда и цели. Образ идеального солдата, идеального руководителя в этой тайной войне.