— Мама, я хочу в туалет, — сообщила Настя. И Дина дежурно улыбнулась, оправдывая неловкий момент как обычную неизбежность. Так бывает. И я это понимаю.

— Хорошо, я тебя отведу. Только не кричи на весь зал. Идем… — Дина предложила и Захару, но тот отказался. — Захар, ты хочешь?

— Нет, — буркнул он и продолжил болтать ногами, подбрасывая белую скатерть нашего столика.

Девочки ушли, оставив нас наедине. Официант подал первые блюда. Они вкусно пахли, просто благоухали перед лицом. Захару принесли малиновый морс. Выглядело вкусно.

— Пил раньше морс?

— У-у, — мотнул он головой. — А что это? Похоже на компот.

— Есть немного. Но это не компот. Он вкуснее. Попробуй.

Он взял в рот край трубочки. Слегка пригубил. И не стал морщить нос. Значит, понравилось. Но оповещать меня об этом пацан не спешил. Еще бы. Слишком много чести.

— Как дела в садике?

— Никак, — ответил он.

— Уже знаешь буквы, цифры? Ты в подготовительной группе или старшей? Скоро в школу? — Но молчун молчал. Словно мальчик на допросе, а я детектив. Выспрашиваю секретные данные. Хотя на самом деле просто хочу разговорить этого светловолосого мальчишку. — Я в детстве тоже русым был. — Он продолжал мучить ногами скатерть. И мне просто чесалось уже сделать замечание. Но ведь это не мой ребенок… — Хватит это делать.

Он посмотрел на меня очень выразительно. Чтобы я понял — у меня нет морального права ругать Захара. Я ему не отец и даже не отчим. Я ему никто. И поэтому он будет относиться ко мне именно так — словно к чужому. Вернее, так и есть — я ему чужой.

— Откуда ты знаешь маму?

Вот мы и перешли к серьезным темам разговора.

— Мы с ней познакомились в ба… — Нет, я не мог ему сказать, что мы познакомились с Диной в баре. Это будет звучать слишком аморально. Будто его мать алкоголичка. — В кинотеатре, — стал я сочинять на ходу. — Да. Мы встретились с ней на работе. Я инспектировал здание, в котором твоя мама работает. И мы с ней познакомились.

— А что ты там делал?

— Я проверял, все ли соответствует закону. Нет ли каких-то нарушений.

— Ты полицейский?

— Нет, — усмехнулся я такому предположению. — Я архитектор.

— А что это значит?

— Ты не слышал такого слова? — Захар помотал головой. И я попытался объяснить в двух словах. — Я занимаюсь тем, что создаю проекты зданий… — Глядя на пустые глаза ребенка, я понял, что объясняю слишком сложно. — Я рисую дома.

— А, понятно.

— Я их рисую на компьютере, а потом по ним строят строители.

— В твоих домах живут люди?

— Да. И люди. И бизнес… То есть, я рисую не только жилые дома, как твой, в котором ты живешь с мамой и сестрой. Я также проектирую магазины, спортивные комплексы, бассейны, тренажерные залы. Даже вот такие рестораны, как этот. В котором мы с тобой сидим.

К тому времени нам подали все блюда, включая салаты. На столе манила паром свежая толма — запеченные в болгарском перце рис и мясо со специями. На плоских расписных тарелках лежали шарики из мясного фарша — только что пожаренный кебаб в специальной панировке. Ну а главное — это роскошная утка в пряном томатном соусе. Чахохбили выглядело и пахло максимально привлекательно. Знаю, что в соус входит петрушка, красный перец, базилик. Но я просил не добавлять ничего острого, чтобы дети могли есть. Так что наша утка была без перца, чеснока. И даже без кинзы, как я понимаю. На всякий случай. Вдруг Настене и тем более Захару она не понравится по вкусу.

— А вот и мы, — вернулась Дина с дочкой. — Уже и блюда все подали… Даже салаты. Морс. Какая прелесть.

— Начинаем есть, — улыбнулся я и взял приборы. Поглядывал на Захара. Надеялся подать ему пример. Но мальчик не спешил брать в руки вилку. И лениво покалывал шарик кебаба зубочисткой. — Пробуй, Захар. Давай-давай. Не бойся этого кебаба — он уже готов и не укусит.