Кровь залила лицо монаха.

– Ведьма, ведьма, – прохрипел монах и упал на колени.

Потрясённые свидетели этой сцены онемели. Антра же смотрела на мужа:

– ты всё понял, любимый? Вот и прекрасно. Саваж, скорее несите матросов в дом, их нужно спасать, – и она быстрым шагом направилась к хутору.

Местные парни и саваж следом за ней несли раненых. Гастон и Усаторре остались стеречь монаха и пленных. В отличие от Гастона, Хайме не испытывал перед монахом никаких суеверных страхов.

– А теперь послушай меня, старая церковная крыса. Я двадцать лет провёл в южных морях и столько перевешал иезуитов и инквизиторов, что ими всю преисподнюю можно заполнить. Если появится здесь командор Антуан де Трай, доверенное лицо регента, герцога орлеанского, я думаю, он согласится со мной, что лучшего места для твоей козлиной шеи, чем на рее фокмачты «Дианы», не найти. С этими словами он так пнул Доменика, что тот рухнул, ударившись о борт баркаса головой. Гастон неодобрительно покосился на Усаторре и вновь приник к подзорной трубе.

А в это самое время не менее интересные события происходили на море. К южному берегу Гернси с зюйд-веста и зюйд-оста одновременно подходили три парусных судна: появившийся, как призрак, «Кардинал Ришелье», «Летящая Антра» и за ней, взяв рифы и убрав огромную бизань, «Принцесса Диана». Бриг и шхуна неслись на всех парусах. «отлив, начался отлив, – мелькнуло в сознании Гастона, – вот почему_{> „}Диана“ взяла рифы. Господи, да это же то место, куда на его глазах когда-то затянуло рыбачий баркас вместе с людьми. Вот почему Антуан лег в дрейф. браво, командор! Но Пьер, он летит к этому проклятому месту. Что делать?» В это время с «Дианы» прозвучал залп из нескольких орудий. Но шхуна продолжала свой бег…

Между тем, драматическим событиям на Гернси предшествовал ряд событий Великой, как её потом назовут, северной войны. Главными фигурами на этом историческом поле были Россия и Швеция. Война с перерывами продолжалась с 1700 по 1721 годы и закончилась ништадским миром, означавшим победу молодой России и поражение шведской монархии. но пока ещё на часах европейской истории был 1716 год, год сражений, возникновения и распада союза государств, интриг, борьбы мелких честолюбий европейских монархов. Причём, чем меньше было государство, тем большие аппетиты одолевали их правителей, пытавшихся вырвать из пасти друг друга область, город или целое герцогство. По правде сказать, священная римская империя, названная так со времён Фридриха I Барбароссы, наиболее могущественная и обширная по территории в X веке, к веку XVIII cкукожилась. Поражение в тридцатилетней войне привело к тому, что на континенте ведущей державой стала Франция. Но империя ещё занимала всю территорию крупных и мелких немецких государств, княжеств, отдельных городов и часть Италии. Это было обширное по площади лоскутное одеяло. Игроками в войне были также Дания, Пруссия, Саксония, Ганновер (с Англией), курфюрство Бранденбург, герцогство Макленбург, объединенные провинции Голландии и речь Посполитая.

Георг I, монарх Великобритании и, одновременно, курфюрст Ганноверский, вёл двойную игру. Он был заинтересован в ослаблении Швеции (Шонии) и никак не был заинтересован в усилении России, стремительно становившейся могущественной державой. Поскольку главной проблемой Петра I была высадка десанта на территорию Швеции, он искал гарантии в нейтралитете английского флота во время десанта и помощь в переправе через проливы его полков. Георг I медлил с решением.

Антуан, понимая неустойчивость политики Георга I по отношению к Франции, торопился закончить дела на континенте и вернуться к планам его и Молчальника. Неожиданно возникло осложнение. Посетив в Сен-Мало Рафаэля Лобиньера, он узнал о готовящейся провокации лорда Болинброка. Формальным поводом явилось таинственное убийство телохранителей герцога Мальборо, его ранение и паралич. Подозрение, как того и опасался Антуан, пало на него и его людей, в этот круг входили и Антра с Гастоном. У Мальборо было достаточно врагов и в ближайшем окружении Георга I, да и сам Болинброк, мягко говоря, не испытывал особых чувств к одному из своих главных политических соперников. но французская карта в данном случае была как нельзя более кстати. Это был повод оттянуть время и не дать французам самим договориться с Петром. Как-никак французский флот насчитывал 205 военных кораблей, а Англия имела всего 150 единиц военных судов.