Мы прошли под виадуком. И тогда я услышал их.

Первые звуки не были пугающими. Хлюпанье. Скрежет металла. Лёгкое царапанье.

Но я уже знал.

Заражённые.

Я видел их в прошлый раз – как они становились такими. Не внезапно. Медленно.

Как будто что-то в тумане вползало в них – сначала в лёгкие, потом в мысли. Потом – в движения.

Я остановился.

– Не шумите.

– Что там? – спросил худой.

– Просто… шагайте медленно. Без звуков. Пятки не стучите. Дышите через нос.

– Ты говоришь, как будто…

– Я просто знаю, – сказал я, и пошёл первым.

Фигуры в тумане были рваные. Не как силуэты людей. Как будто человек – но нарисованный нетвёрдой рукой. Как будто двигались не кости, а сама оболочка.

Их тела были изломаны. Один шагал боком. У другого голова была вывернута почти назад, и всё же он двигался уверенно.

Маски у них были другие – теперь белые, с нарисованными улыбками.

Нарочито нелепые. Как будто кто-то вырезал их из детского театра.

Мы крались мимо.

Каждый звук давался как приговор.

И всё же один из нас – коренастый – задел о металл. Звон был тихим. Почти ничтожным.

Но для них – как выстрел.

Их головы повернулись одновременно.

Я увидел глаза – чёрные, абсолютно. Ни белка, ни зрачка. Только дыры. Как воронки в воде.

И они побежали.

– БЕГИ! – крикнул я, и мы рванули.

Позади – визг, как будто ветер ревел сквозь тысячи флейт. И удары – быстрые, тяжёлые. Не шаги. Прыжки.

Кто-то споткнулся. Девушка в чёрной куртке.

Я развернулся.

Не думал. Просто поймал её за руку и дёрнул, таща на себя. Она вскрикнула – не от боли, от ужаса. Мы повалились вместе, грязь брызнула, но мы встали. Рванули дальше.

Один из заражённых прыгнул слишком близко. Его рука почти задела мою спину. Я чувствовал, как воздух сжался – он промахнулся на доли секунды.

Мы влетели в здание – первое, что попалось. Автоматика дверей сработала. Двери сомкнулись за нами.

Стекло треснуло – но выдержало.

Твари остановились.

Смотрели.

Не злились.

Просто ждали.

И тогда я понял: они не стремятся догнать.

Они выжидают.

Каждый наш бег, каждый поворот, каждое решение – часть цикла, которого я ещё не разгадал.

– Кто ты? – спросила девушка с распухшей щекой, с которой я бежал.

– Ты знаешь, что будет, да?

Я посмотрел на неё.

– Нет, – сказал я.

И это было почти правдой.

Потому что я знал не будущее. Я знал только повторение.

Как пластинка, что играет снова.

Но каждый раз – с новым шумом, с новой трещиной.

…

Мы остались внутри.

В зале, похожем на офис или фойе. Мёртвые стулья. Разбитый автомат с водой. Пыль в воздухе клубилась, как мысли, которые ты гонишь, но они возвращаются. Кто-то дрожал. Кто-то молчал, глядя в стекло. Я слушал тишину. Она снова была со мной.

Я подошёл к зеркалу, что висело рядом с лестницей. Долго смотрел.

В отражении был я.

Но… другой.

Что-то мелькнуло за спиной – тень?

Я обернулся. Никого.

Посмотрел снова – и увидел, как отражение улыбнулось.

Я не двигался.

Моё отражение – улыбалось. Широко. Медленно. Как будто знало что-то, чего я ещё не знал.

Я наклонился ближе к зеркалу.

Лоб почти коснулся стекла.

И вдруг – оно моргнуло.

Не я. Не мои веки.

Отражение.

Я отшатнулся.

Стукнулся плечом о стену.

Посмотрел на остальных – они не видели. Они были заняты собой.

Кто-то сидел на полу, уронив голову на колени.

Кто-то водил пальцем по треснутому кафелю.

Коренастый стоял у двери, прислушиваясь, сжав обломок ножки от стула – наш единственный «оружейный арсенал».

Я снова посмотрел на зеркало.

Теперь – обычное отражение.

Моё лицо. Мрачное, уставшее.

Но… где-то в глубине глаз всё ещё горело отражённое пламя, которого здесь не было.

Трещина пробежала по стеклу. Едва заметная. Тонкая, как паутинка.