Антология Расщепления Lewis Hadridge

П

освящение и благодарности

Этот сборник я хочу посвятить Алине Ф., за то, что всегда была рядом и предложила идею начать писать о снах. Твоя поддержка и вдохновение стали тем ключом, который открыл передо мной новые миры. Спасибо за твою веру и за то, что помогла мне найти свой путь.

«Мы не боимся того, что видим. Мы боимся того, что не можем понять.»

«Иногда самое страшное – не то, что ты видишь, а то, что ты начинаешь понимать.»

Глава 1.

Дыхание.

Я не помню, как оказался в этом месте. Последнее, что всплывает в голове, – это мгновение тишины перед чем-то важным. Я не знал тогда, что это будет. Теперь я здесь. В этом мёртвом городке, где всё будто застыло в ожидании. Воздух тяжёлый, как мокрое одеяло, а тишина какая-то… неправильная. Она не просто окружает, она проникает в тебя, заполняет изнутри, давит, как груз.

Кругом – дома. Каменные, серые, будто выросшие из самой земли. Они выглядели так, словно их строили не для людей, а для чего-то древнего, чьи нужды давно забыты. Узкие улицы, заваленные пылью, тянутся во все стороны, как корни огромного дерева. Ветер едва шевелит эту пыль, принося с собой запах чего-то, что давно умерло. Но трупов нет. Ничего нет. Только мы – странная компания, собранная, кажется, случайно. Остальные – пятеро – держались немного позади. Их лица смазаны, как на старых фотографиях, которые слишком долго лежали под солнцем. Я не могу вспомнить их имена. Пытаюсь, но они ускользают.

Со мной была девочка. Маленькая, лет десяти. Откуда она взялась, я не знаю. Она шла рядом, тихая и сосредоточенная, будто знала что-то, чего не знал я. Её лицо не было размытым, как у остальных. Оно было чётким, даже слишком. Прямая чёлка, тёмные глаза, которые казались слишком серьёзными для ребёнка. Она смотрела на мир так, будто видела в нём что-то, что мне было не дано разглядеть.

Один из нас, мужик в потёртом плаще, шёл чуть впереди. Он казался единственным, кто хотя бы пытался думать. У него была та обречённая решимость, которую можно увидеть у людей, которые привыкли руководить, но больше не верят в то, что это имеет значение.

– Может, на вулкан? – сказал я. Зачем? Не знаю. Просто вырвалось.

Они не спорили. Никто не задал вопросов, никто не сказал "зачем". Такое молчаливое согласие пугало. Даже девочка посмотрела на меня и кивнула, будто я сказал что-то очевидное.

Мы шли долго. Сначала по чёрной пустыне, потом по камням, острым, как лезвия. Вулкан возвышался над нами, огромный, как гора. Его вершина терялась где-то в серых тучах, и чем ближе мы подходили, тем сильнее сковывало ощущение, что это место не должно существовать. Склоны были покрыты чем-то скользким, то ли пеплом, то ли застывшей лавой, которая блестела так, будто её только что залило проливным дождём. Каждый шаг был как на катке. Ноги скользили, приходилось хвататься за острые камни, чтобы не упасть. Камни резали ладони, но мы молчали.

На вершине нас ждала черепаха. Огромная. Нет, не так. Она была гигантской. Её панцирь покрывали глубокие трещины, сквозь которые сочился свет – тусклый, зеленоватый, как свет гниющих ламп, которые вот-вот перегорят. Её кожа была похожа на камень, только она двигалась, медленно переливаясь, как что-то живое. Голова черепахи была такой огромной, что я смог бы сесть на неё, как на лошадь, но это было последнее, что мне хотелось сделать. Она повернула ко мне глаза. Глаза, которые были слишком человеческими. Они смотрели прямо в душу, выискивая что-то, что я не хотел показывать.

– Тут ещё и черепахи обитают? – спросил я. Голос мой дрогнул, звучал слишком громко, слишком грубо в этом месте, где всё казалось чужим.

– Вулкан основа этого места, – ответила девочка. Она говорила спокойно, ровно, как будто объясняла что-то само собой разумеющееся. – А за ним Атлантический океан. Так что понятно.

И, чёрт побери, я понял, что это действительно логично. Не знаю почему, но эти слова уложились в моей голове, как кусочек пазла.

Девочка потянула меня за руку.

– Пойдём, – сказала она.

Мы обошли черепаху, и перед нами открылся обрыв. Внизу, далеко-далеко, простирался океан. Он был тёмным, почти чёрным, а волны медленно накатывались на скалы. Я смотрел на него, и у меня закружилась голова. Девочка потянула меня за собой.

Она полезла вниз. По скалам. Я хотел её остановить, но она двигалась быстро, как будто знала, что делает. Каждый камень под ногами был скользким, каждый шаг грозил падением. Я полез за ней.

На каком-то шаге я оступился. Камень ушёл из-под ноги, и я почувствовал, как земля исчезает. Девочка крикнула, я схватился за скалу, но пальцы соскальзывали. Это был конец. Но тут кто-то схватил меня за плечо и рывком затащил обратно. Мужик в плаще. Он не сказал ни слова. Только посмотрел на меня и кивнул, будто это его обязанность – вытаскивать идиотов вроде меня.

Мы вернулись обратно к остальным.

– Нам пора спускаться, – сказал кто-то.

Но как? Вулкан был слишком высок, слишком отвесен. Спускаться пешком было невозможно. Тогда мужик в плаще достал из своего рюкзака верёвку. Он молча обвязал себя, проверил узлы, потом сказал:

– Ждите.

И прыгнул вниз.

Мы стояли там, у края, смотрели, как верёвка напряглась, а потом исчезла из виду. Мужик исчез. Мы ждали. Час. Второй. Ничего. Только тишина.

– Хватит ждать, – сказал кто-то. – Пошли.

Мы пошли. И я чувствовал, что сделали ошибку.

Глава 2.

Дом, который смотрит

Мы не спустились с вулкана. Мы просто… исчезли.

Я не помню ни шага, ни перехода, ни момента, когда мир изменился. Мы шли по скользким камням, спотыкаясь, цепляясь за острые углы, пока всё вокруг не стало… другим. Камни исчезли. Воздух стал плотным, тёмным. А затем – стены. Они возникли внезапно, словно выросли из земли. Старые, деревянные, искажённые, как в зеркале, которое слишком долго плавили. Мы оказались внутри дома.

Это был не дом. Это было что-то большее – или меньшее. Коридоры не заканчивались. Они сворачивали, петляли, ведя нас в никуда. Полы скрипели под ногами, но каждый звук был чужим, неестественным, как будто кто-то следил за нами. Мы шли по этим бесконечным коридорам, пока не начали путаться, терять направление.

Комнаты были пустыми. Но каждая из них была неправильной. В одной стены были странно изогнуты, напоминая ребра животного. В другой потолок был покрыт чем-то, что двигалось, как дыхание. Третья была полностью зеркальной, но зеркала не отражали нас. Они показывали… что-то другое.

– Нам нужно вернуться, – сказал кто-то.

Но вернуться было невозможно. Каждый шаг вперёд или назад приводил нас в новое место.

Мы держались за верёвку – ту самую, которую оставил мужик в плаще. Это была наша единственная связь с реальностью. Она тянулась через коридоры, через комнаты, через всё это место, как спасательный трос. Но даже она не помогала.

Первые странности начались с двоих из нашей группы. Мужчина и женщина, чьи лица я всё ещё не мог вспомнить, начали вести себя странно. Они шептались между собой, бросали на нас косые взгляды. Их движения стали резкими, слишком быстрыми. Они не держались за верёвку.

– Это место нас ест, – сказал один из них.

Я не сразу понял, что он имеет в виду. Но потом я заметил: стены двигались. Едва заметно, но достаточно, чтобы это вызывало страх. Они словно сжимались, пытаясь схватить нас.

– Мы должны уйти, – сказала девочка. Она всё ещё была рядом со мной. Её голос оставался спокойным, но в нём появилась слабая дрожь.

Мы вошли в детскую комнату. Она была окрашена в бледно-розовый цвет, с облезлыми обоями и старым деревянным зеркалом на стене. Игрушки валялись в углах, но они были слишком изношены, чтобы кто-то мог ими играть. Девочка подошла к игрушечному туалетному столикц, заглянув в зеркало. Но в зеркале не было девочки. Она стояла рядом со мной, я чувствовал, как её пальцы сжимают моё запястье. Но в зеркале её не было.

– Это что за… – Я не успел договорить, как дверь за нашими спинами захлопнулась с такой силой, что пол под ногами будто вздрогнул. Это было не просто закрытие – это было заявление. Женщина из нашей группы осталась снаружи. Я слышал её крик. Он был не долгим, но в нём было что-то такое, что заставило мой желудок перевернуться. Она звала нас, её голос становился выше, отчаяннее, а потом… оборвался. Как будто кто-то выключил звук.

– Откройте! – заорал кто-то, бросаясь к двери.

Мы все попытались её открыть, толкали, дёргали за ручку, но она не сдвигалась. И вдруг за дверью стало слышно. Сначала это был слабый скрип, как если бы кто-то крался по старому полу. Потом – стук. Размеренный, будто кто-то постукивал ногтями по дереву. Звук приближался. Он становился громче, но при этом сохранял пугающую неторопливость. Как будто тому, кто шёл, не было необходимости спешить.

– Что-то идёт, – прошептала девочка. Её голос был тихим, но в нём звучала уверенность, которая только усилила мои страхи.

Шум продолжал нарастать, пока дверь не начала дрожать, словно её толкали изнутри. Мы отступили к центру комнаты, сгрудившись вокруг зеркала. Я не мог оторвать глаз от этой двери – от того, как её петли скрипели, как древесина шевелилась под давлением. А потом она медленно открылась.

На пороге стоял мужчина. Один из нас. Тот самый, который шептался с женщиной несколько часов назад. Но теперь он был другим.