Они приходили, как на вахту: мужская часть населения утром, женщины – ближе к вечеру, покончив с домашними делами. Мария оставляла детей, шла на место нового расположения пасеки, действовала больше по наитию, стараясь ничего не упустить из услышанного когда—то от покойного мужа. А вскоре появились и новые клиенты, городские, большей частью незнакомые, прознавшие про её предприимчивость благодаря первому визитёру.

Городская учительница приезжала регулярно, издалека. Денег у неё не было, расплачивалась вещами, ношеными, но вполне пригодными для дальнейшего использования. Разговорились, почти подружившись: оказалось, теперь она работала в казённом учреждении под название Минпрос, часто направлявшем своих сотрудников в командировки по стране.

Жизнь в городе, по её рассказам, складывалась тяжелее, чем в деревне: бороться приходилось за выживание не только с нехваткой продуктов, но и с холодом. Зимой отопление не работало, время непростое, дети занимались в верхней одежде, на уроках сидели в полушубках, либо в утеплённых пальто, по горло замотанные шарфами, чернила стыли в невыливайках, везде надо успеть, заботам не видно конца, поведала Катерина (так звали горожанку). Дома ситуация отличалась ненамного, особенно тяжело пришлось в первую зимнюю кампанию, потом стали приспосабливаться. Только к ночным налётам привыкнуть не удавалось: упавшая рядом с её пятиэтажкой бомба слегка покачнула дом, всех перепугав. Тот как бы немного задумался – в какую сторону клониться дальше, потом вернулся на место, но не полностью, не весь: одна стена не захотела положенную ей нагрузку нести и, оставшись слегка наклонённой, застыла под небольшим углом. Теперь жильцам приходилось заполнять образовавшуюся между полом и несущей конструкцией щель всем, что оказывалось под рукой: старыми тряпками, бабушкино—дедушкиными ковриками, плащевиками, потёртыми шапками, беретами, накидками, когда—то модными женскими муфтами, рваными перчатками, калошами, полосатыми санаторными пижамами, обрывками старых бумаг, дырявыми сапогами и разлохмаченной обувью, побитыми молью лисьими воротниками, матерчатыми мешками, и, на худой конец, даже газетами. Манипуляции требовалось повторять периодически: стена продолжала своё свободное движение вовне, пугая жителей непредсказуемыми ночными скрипами, сопровождавшимися лёгким потрескиванием и, как говорили некоторые, особо впечатлительные, даже вздохами, исторгаемыми почти живым организмом.

Мария слушала с интересом, старалась не перебивать, лишь изредка уточняя детали – многое для неё необычно, в город ездила всего несколько раз, впервые – школьницей, с родителями. Тогда неожиданно ввели платное обучение, а денег в семье в обрез, о домашнем образовании и речи быть не могло («мало чему там научат, надо по программе»), так что решать проблему пришлось через город. Получилось, им разрешили. За казённый счёт.

НИКИТА

Вновь назначенный руководитель одного из Департаментов министерства, где работал Никита, издал циркулярное распоряжение, обязывавшее все подразделения готовить еженедельную аналитику, долженствовавшую в мгновение ока отражать якобы сложившееся тенденции, накопившиеся проблемы, просматривающиеся перспективы и так далее. Всю писанину, как водится, надлежало сопровождать выводами и, в обязательном порядке, предложениями по устранению недочётов с начертанием завораживающих воображение перспектив роста, которые обязательно обретут характер устойчивого тренда. И хотя абсурдность эдикта была очевидна изначально, все бросились его исполнять с особым усердием и вскоре оказались в тупике. Не помог даже богатый бюрократический опыт профессионалов-тружеников пера: аргументация быстро иссякла, как вода в заброшенном колодце, что, впрочем, не остановило молодого карьериста. Никита решил задачу просто: достал с полки запылившийся учебник политэкономии социализма и каждую пятницу аккуратно вписывал пару абзацев с нетленными гетерономными формулировками, которыми славилась данная наука и повторить которые он не смог бы даже под угрозой прилюдного четвертования. Многократно выверенные с доведёнными до совершенства умозаключениями бумаги ложились на стол вечно недовольного руководителя, обязательно вносившего свою лепту в бессмертное произведение в виде пары строк, чтобы отправить его в путешествие по бесконечным артериям казённого организма, где оно терялось в общем потоке бесконечного документооборота, обеспечивавшего жизнедеятельность бюджетного монстра.