– Уж не силишься ли ты убедить себя, что влюблена? – смеюсь я.

– Мне доставляет удовольствие говорить о нем! – возмутилась она мною. – Я его люблю, и вот увидишь – он будет моим!

– Знаешь что, дорогуша? – говорю ей тогда, уже серьезно. – У тебя муж есть – катись-ка к нему! И у Воронцова, между прочим, есть жена и дети.

– Не собираюсь я его отбивать – просто затащу в постель и побуду!

– Да он, поди, уж и не мужчина вовсе…что ты с ним делать будешь?

– Как что? Отогрею и отпущу: беги к женушке!.. А, может, и способен на что-то – так расшевелю!

Тут уж я совсем рассердилась:

– Ох, и пустая ты голова! У самой скоро седина полезет, юрфак надо заканчивать, карьеру делать, муж дома ждет, дочка тебя догоняет – а ты!.. Неужели не понимаешь, что и себе, и Воронцову жизнь испортишь – это же скандал на весь город: слишком он заметная личность! Я думала, ты поумнела…

Но эту влюбленную дуру разубедить было не в силах:

– Нет, Тайка, я себя знаю, – с фатальной безнадежностью покачала она головой. – Вот увидишь, Воронцов будет моим! – И мне показалось на секунду, что она страшится собственной решимости.

После того вечера ее не было у меня недели три; даже не звонила – будто забыла про меня с этими страстями. И я ей не звонила, успокаивая себя: значит, слава Богу, горячих новостей нет, хвастаться нечем. Хотя и была озабочена этой ее влюбленностью: вечно всё у нее не как у людей – нелепо да навыворот; и не дает ей это счастья – лишь ожесточает.

Но без ее вестей меня мучило и глупое любопытство: получилось у нее что-нибудь с предметом воздыханий или нет? Ловила себя на том, что это неопределенное «что-то» – чисто в моем духе; сама-то она этой неопределенности не потерпит, ее удовлетворит лишь конкретная цель: затащить предмет воздыханий в постель; тем и кончится – не может быть иначе у этой агрессивной и не ахти какой разборчивой женщины: что ей стоит влюбить в себя занятого и слегка утомленного жизнью и политикой человека? Мне его было даже немного жаль: клюнет ведь, а потом – одним разочарованием больше. И меньше одним доверчивым, добрым человеком… Впрочем, ну вас всех: взрослые люди – разбирайтесь сами!..

И вот, наконец, заявляется она, и вид у нее – отнюдь не торжествующий. Я, только глянув на нее, сразу поняла: не так, значит, все просто. Видя, что победных реляций не будет, не утерпела – съязвила:

– Как успехи на любовном фронте?

Катя молча разделась, прошла на кухню, села на свое место.

– Или уже разлюбила? – продолжала я подначивать, заваривая чай.

Катя тянет паузу. И только когда чай заварен и разлит по чашкам и мы сидим одна против другой, сделав по первому глотку и впившись друг в дружку глазами она нарушила молчание торжествующей фразой:

– Представь себе: он предложил мне работать секретарем-референтом!

– Что это такое? – не поняла я.

– Обязанности р-разные, – не очень уверенно ответила она. – Главным образом, помогать составлять юридически выверенные документы, статьи, буклеты для партии. Юридически обосновывать законопроекты, которые он будет вносить в Областную и Государственную думу. Готовить возражения на чужие законопроекты.

– А как же диплом?

– Они не будут меня слишком загружать; да и зарплата копеечная; работа – на дому. А там видно будет… Воронцов предлагает подумать о работе у них после защиты.

– Катя, но это же несерьезно: секретарем, да еще – за копейки!

– Он обещает, что к тому времени у них будут и деньги, и офис с телефоном. Им нужен толковый штатный работник, и я для этого очень даже подхожу! – с гордостью заявила она.

– Да-а, любовь действительно двигает горами! – рассмеялась я.