Видимо, не суждено было умереть им в этот момент: плотный, молочный туман киселём стоял на улицах Ёлошного, рваными клочками висел на заборах и кустах, давая шанс людям уйти. До ближайшего колка мимо озера – рукой подать – ни одна собака не тявкнула им вслед, когда спешили они, неся командира, по заулкам села.

– В одном исподнем мы далеко не уйдём, – сказал Григорий, останавливаясь у богатого дома.

– Куда ты, чёрт, – ругнулся ему вслед Макар, видя, как скользнул он в чужую подворотню. Чуть позже из-за забора полетели разные вещи: цветные полушалки, штаны, рубахи, сапоги.

– Хватайте, – приказал товарищам Макар, подхватывая с земли пиджак.

– Хвалю, – коротко сказал он вернувшемуся, уже одетому, но с босыми ногами Грише с котомкой за спиной. – Откуда про вещи узнал, али и сюда к бабёнке какой захаживал?

Парень усмехнулся, не отвечая, но по плутовской улыбке его и без слов всё было ясно как божий день. Запыхавшиеся, кто в чём одет, добрели они до первого колка и увалились, тяжело дыша, на жухлую траву.

– Долго лежать здесь нельзя, колок редкий, найдут, – сказал товарищам Макар.

– Ну и куда мы дальше? – спросил кто-то из них.

– Пока на дальних болотах отсидимся, топи нас прикроют. Я прав, Григорий? – тот кивнул. – А после – наших искать пойдём, основные части где-то рядом, утром я звуки боя слышал.

Он скинул с плеч пиджак, застегнул на пуговицы, сунув в рукава небольшие берёзовые жерди, невесть как оказавшиеся на поляне.

– Так командира легче нести будет, – пояснил он, показывая на тропинку, пересекающую степь. – Значит так, двигаемся максимально быстро, эти, – он показал рукой в сторону деревни, – скоро очухаются, искать начнут. Несём по очереди, меняя друг друга! Всем ясно?!

– А чего это ты раскомандовался? – один из красногвардейцев, мужик с рыжей бородой, независимо сплюнул на траву. – Командиром тебя не назначали! Товарищи, кого мы слушаем? Надо в соседнюю деревню идти, там белых нет. Укроемся у местных, а там и наши подойдут!

– Да ты… – рванул к нему Гришка, но остановленный рукой Макара, замер.

– Кто так же считает, товарищи? – спросил Макар других.

Красноармейцы, переглядываясь, неуверенно взметнули вверх руки.

– Дело ваше, товарищи, а мы с Григорием на болотах отсидимся. В деревнях сейчас опасно, могут выдать недовольные советской властью.

Но его слова упали в пустоту. Четверо мужчин, кто в женской юбке и полушалке, кто в душегрее поверх исподнего, уходили прочь. Макару и Грише не суждено было с ними больше увидеться: на берегу одного из шести озёр, окружавших Ёлошное, они были схвачены белогвардейцами и тут же расстреляны на месте без суда и следствия.

– Придётся нам с тобой, Григорий, раненого самим тащить. Но ничего, уйти бы подальше, а там лес да болота нам в помощь. Ну что ж, давай показывай дорогу, сам-то я её никогда не найду.

День, отдыхая и забываясь коротким сном, замерзая и накалывая босые ноги, перехватывая на коротких остановках хлеб и сало, добытое Гришкой в богатом доме, несли они на своих руках умирающего человека к Анне в надежде на то, что им удастся его спасти. Серым утром второго дня Макар увидел разгладившееся, умиротворенное лицо командира. Преставился ещё ночью.

– Отмаялся, сердешный, – прошептал он, закрывая рукой глаза командира.

Забросав тело ветками и запомнив место, они, обещая вернуться, пошли дальше, чтобы вскорости окольными путями выйти к стану, где прятались Шабалины и Семён. Лёгкий дымок вился над костерком, пахло едой, блеяли козы, и ветер качал кроны берёз.

Люба, шедшая от ручья, охнула от испуга и выронила бидон из рук, когда увидела обезображенное лицо гостей с разбитыми губами, сломанными носами и расечёнными бровями.