Все, что ей нужно сделать, – это убедить Элли, Флори и других жителей деревни продать дома на береговой линии. Концерн собирается построить там ресторан и яхт-клуб для мультимиллионеров, приплывающих из Массачусетса и с Род-Айленда. Финансовые условия весьма щедрые. Так что уговорить местных наверняка будет несложно. Можно убеждать себя в этом и дальше, но от себя никуда не денешься. Поджилки дрожали, на лбу выступила испарина. Софи вытерла ее тыльной стороной ладони. Почему же везде так чертовски жарко?

Самолет накренился вправо. Софи подняла шторку иллюминатора. Яркое солнце прожигало синеву в западной части неба и постепенно съеживалось в пульсирующую белую точку. Она прислонилась лбом к теплому стеклу иллюминатора и закрыла глаза, желая одного: только бы его лицо больше не маячило перед глазами. Не надо было возвращаться сюда.

Норидж, Англия, 26 июля 1940 года

Элли отошла от мольберта и, прищурившись, внимательно посмотрела на апельсин, который только что изобразила на холсте, – очень уж он напоминал лицо мистера Пилча, торговца зеленью, испещренное порами, как кратерами. Она окунула кончик тонкой кисточки в белила на палитре, которую держала в левой руке. Склонившись над мольбертом, легонько коснулась холста, добавляя на апельсин световые пятна, солнечные блики, проникающие сквозь ветви вяза за окном.

– Великолепно, мисс Берджесс. Как вы хорошо поняли этот апельсин. Когда пишешь картину, стоит отказаться от своих привычных представлений о предмете и, подобно ребенку, видеть его будто впервые. Так ведь? – Женщина ткнула сморщенным пальцем в работу Элли и поддернула рукав белой муслиновой блузы, который чуть не попал в краску на палитре. – Посмотрите, как зеленый цвет тут переходит в оранжевый, а тень становится почти фиолетовой. Апельсин рассказывает нам свою историю.

Сердце у Элли забилось чаще. Уже четыре недели она занимается в классе живописи, но их преподавательница, знаменитая мадам Эдит Спинк, впервые обратила на нее внимание и даже похвалила.

– Благодарю вас, мадам. Мне кажется, я это понимаю. Я всегда думала, что апельсин круглый и гладкий и… оранжевый. Но на самом деле это не так. Мой мозг говорил мне одно, а глазами я видела совсем другое.

– Это правда, мисс Берджесс, – проговорила мадам Эдит, сложив руки на желтой парусиновой юбке. – Вы становитесь настоящим художником, а не простым рисовальщиком.

Щеки Элли запылали от такого невероятного комплимента. Сьюзен Перри-Гор сверлила ее взглядом.

– Спасибо, мадам.

– Вы знаете, что мне поручили выполнить кое-какую работу для Консультативного комитета военных художников?

Элли кивнула, взглянув на других учеников: те усердно смотрели в свои холсты.

– Да, я… мы знаем.

– Я сейчас работаю над портретом капрала Дейдры Кросс. Эта смелая девушка спасла одного из наших пилотов, вытащив его из горящего самолета и закрыв своим телом в тот момент, когда самолет взорвался.

Элли покачала головой.

– Я не слышал о ней.

Мадам Эдит фыркнула и провела ладонью по аккуратно уложенным каштановым волосам с проседью.

– На войне, мисс Берджесс, сражаются не только мужчины. Множество смелых и талантливых девушек и женщин вносят свой вклад в победу. И их истории мы должны рассказать.

– Да, мадам Эдит.

– Так вот. Мне нужен ассистент. Как только я закончу портрет капрала Кросс, меня будет ждать другой заказ. – Мадам Эдит нахмурилась, глубокая морщина пересекла ее широкий гладкий лоб. – Ассистент же мне нужен для того, чтобы смешивать краски и убирать студию. Что вы скажете на такое предложение, мисс Берджесс? Платить я вам не смогу, но зато у вас будет возможность каждый день находиться в моей студии и учиться.