Она не пошевелилась. Даже не моргнула. Только сдвинула взгляд – чуть левее, будто следила за кем-то за его спиной.

– Я с ума схожу?

– С ума сходят те, кто думает, что всё случайно. Ты – начал понимать. А это другое заболевание.

Он кивнул. Внутренне. Как будто соглашался с диагнозом, заранее зная, что лечение не назначат.

– Почему я?

– Потому что ты – не умнее. Ты – аккуратнее. Ты оставляешь швы. А по ним легко зашивать.

– Ты говоришь, как человек.

– А ты слышишь, как человек?

Он замолчал. Хотел было спросить ещё – но она уже смотрела мимо него. Как будто разговор окончен. Как будто она – окно, и сквозняк закрылся.

Она назвала номер аудитории. Цифру. Слово: «найдёшь». И больше ничего. Ни инструкций, ни паролей. Только направление.

Он пошёл. Не сразу. Сначала постоял. Проверил, видит ли его кто-нибудь. Потом – медленно, как будто шаги могли запомниться.

Аудитория была пуста. В ней пахло старой кожей, формалином и временем. Стены – с облупленной краской. Компьютеры – в углу. Один – с включённым монитором. Но экран тёмный.

Он подошёл. Включил. В истории браузера – пусто. В кэше – почти ничего. Только один временный файл. JPEG. Фото скриншота. Его цитата. Чёткая, как клинический диагноз.

«Боль – это не симптом. Это крик внутреннего судьи.»

Он не открывал её. Он её произносил. Один раз. В реанимации. Ночью. В темноте, шёпотом. Никто тогда не должен был слышать. Только микрофон диктофона. Только он сам.

Но теперь она – в архиве. В системе. Внутри публичного терминала.

IP-адрес – тот же, что мелькал в журнале на днях. Совпадение? Нет. След.

На следующий день собаки не было.

Он прошёл весь переход, заглянул за углы. Спросил у медсестры: «Вы не видели тут…» – и осёкся. Потому что не знал, как описать. Потому что знал: она не скажет «да». Потому что знал – так нельзя спрашивать.

Неделю спустя в студенческом чате появилось сообщение:

«Наш Шерлок разговаривает с шавкой. Мимолётный бред – или срыв маскировки?»

Скрин с камеры. Он – сидит на лавке. Один. Никого рядом.

Сообщение удалили через три минуты. Но он успел его зафиксировать. Он сделал скрин. И сохранил не в облако – а на старую флешку, которую никто не знает.

Потому что теперь он точно знал:

Кто-то следит.

Кто-то знал.

И кто-то – озвучивал собаку.

Глава 6

Иногда порядок восстанавливают не действия, а структура. Не беготня по коридорам, не интуитивные догадки, не переписки и звонки в полночь. А схема.

Холодная. Табличная. Почти медицинская.

Молчанов открыл ноутбук, запустил Excel. Создал новый файл. Без названия. Просто: Sheet1.

Заголовки:

IP – дата – время – точка доступа – физическое место – потенциальный пользователь.

Он не знал, что ищет. И знал. Не ответ. Повтор. Системность. Ту самую закономерность, которую учат распознавать на первом курсе патфизиологии. Если нет диагноза – ищи ритм.

Он собирал данные вручную. Проверял журналы подключения, вспоминал, сверял с дежурствами. Некоторые строки были пусты. Некоторые – очевидны. Но между ними вдруг стали проявляться повторения.

Два IP.

Первый – в ночь, когда исчезла флешка. Второй – в ночь, когда он услышал голос собаки. Разные входы. Один и тот же маршрут.

Вход – через внутренний Wi-Fi кампуса.

Выход – через библиотечную сеть университета.

Всё аккуратно. Без взлома. Без сигналов тревоги. Но с хирургической точностью.

Шестой этаж. Терминал №618.

Это был не след. Это был маршрут. Продуманный, как доза. Как назначение. Как протокол.

Он пересмотрел журнал активности. Время совпадало с его собственным подключением. Точки доступа – перекрывались. Значит, кто-то работал впритык. На секунды, на минуты. Как будто знал, когда он появится. И уходил – сразу после.