Он кивнул. Коротко.

– А ты не помнишь, где он их нашёл?

– В телеге вроде. Закрытый канал. Что-то типа #clinicnotes. Не твой?

– Нет.

– Ну, жаль. Я бы подписалась.

Вечером – снова компьютерный класс. Пустой. Стулья, как кости. Сетевой фильтр – мигает. Он вошёл, сел. Подключился. Проверил историю соединений. За последние три дня – два входа с внешних IP. Оба – через VPN. Один совпадал с точкой доступа в больничной сети. Кто-то использовал Wi-Fi отделения. Не снаружи. Изнутри.

Он вернулся в комнату. Сел на кровать. Тетрадь – на месте. Он не открывал её. Слишком многое внутри уже не было его.

Он просто сидел. И чувствовал, как воздух стал плотнее. Не тише. Именно плотнее. Как жидкость. Как будто каждая мысль теперь передаётся не голосом, а осмосом.

Ночью он не спал. Лежал на спине, уставившись в потолок. Как будто ждал, что там загорится ответ.

В 2:28 кто-то прошёл по коридору. Шаги – лёгкие, почти неслышные. Потом – хлопок двери напротив. Тишина снова накрыла этаж.

Он встал. Включил настольную лампу. Открыл планшет. Зашёл в Telegram. Вбил: clinicnotes, клиника, анон, case, #медицина, #смерть.

Ничего. Только мёртвые паблики. Никаких каналов с таким описанием. Никаких совпадений.

Он свернул всё. Потянулся к клавиатуре – и только тогда увидел: на столе лежал лист бумаги.

Его не было вчера. Он бы заметил. Чистый. Белый. Формат А5. Один абзац. Аккуратным печатным шрифтом, будто вырезан из журнала.

«Те, кто ищут истину, редко находят справедливость. Но справедливость – это форма страха. Не правда делает человека уязвимым, а его уверенность, что он её знает.»

Он долго смотрел на бумагу. Потом аккуратно, двумя пальцами, как хирург с инструментом, сложил её и убрал в ящик.

Теперь это точно был не просто сбой. Это было сообщение. Или вызов.

На следующий день он сказал Кириллу:

– Ты не находишь, что в этой больнице слишком много тишины?

Кирилл посмотрел странно. Сначала в сторону. Потом на него.

– У тебя явно что-то с режимом сна.

Молчанов улыбнулся. Впервые за долгое время.

– Никак.

Глава 3

Молчанов не был уверен, что именно ищет. Уверенность исчезла так же, как и флешка – не громко, не драматично, а как будто кто-то потушил свет в соседней комнате. Он просто знал: нельзя сидеть. Нельзя ждать. Иначе начнёт гнить изнутри – как пролежень под аккуратно постеленной простынёй.

Он начал с самого очевидного. С того, кто назвал источник – Лёнька.

Лёнька из шестого курса. Худой, вечно растерянный, с торчащим кадыком и лицом, на котором одновременно помещались и улыбка, и испуг. Найти его было несложно: по расписанию – терапия, дневное отделение, корпус Б.

Молчанов выждал. Не стал перехватывать на глазах у всех. Подкараулил после пар, у раздевалки – возле облезлой таблички «Санитарный узел». Пахло мокрыми куртками, антибактериальным мылом и едва слышным ощущением вины.

– Лёнь. Подожди.

Парень обернулся. Рука с рюкзаком зависла в воздухе.

– А?

– Это ты нашёл мои заметки? Где именно?

– А-а, ты про это… – Лёня почесал затылок. – Ну да, я видел. Подборка была. Типа «анонимный дневник медика».

– Где?

– Где-то в телеге, я не помню. Ссылка прилетела. Я прочитал – прикольно. Потом Воронцовой скинул. Она любит всякую такую муть. Ты чего так напрягся?

– Канал ты не сохранил?

– Нет, кажется. Сейчас… – Он достал телефон. Начал листать. Быстро, потом медленно. Потом снова быстро. – Нету. Стёрся, видимо. Или закрылся. У них там подписка какая-то была, потом – бах, и пусто.

– Кто тебе прислал?

– Да какой-то наш. Может, Кирилл. Или Платов. Он всё шарит. Хочешь – спрошу?

– Не надо, – сказал Молчанов и ушёл.

Он не верил в совпадения. Особенно такие. Канал исчез слишком быстро. След через конкретного студента – слишком прямой. Это выглядело как подброшенный маршрут: мол, смотри сюда, вот, вот же оно. Лже-след.