Вейн улыбнулся, но в его глазах не было тепла.

– Всему своё время, брат Торвин, – его голос был гладким, как отполированный камень. Он знал Торвина. Тот потерял жену и дочь, когда вышедший из-под контроля элементаль огня спалил полквартала десять лет назад. Его ненависть к магии была священным пламенем, на котором Орден ковал таких идеальных солдат. Рядом стоял Ларк, молодой дознаватель с амбициями, написанными на лице. Для него Орден был лестницей к власти, а каждое задержание – ступенькой. А вот старый Гарн у стены… Тот просто боялся. Боялся магии, боялся начальства, боялся ошибиться. Он выполнял приказы, как загнанный зверь.

Вейн развернул карту города, его взгляд скользнул по знакам различия в зале. Здесь были дознаватели-следопыты, вроде него самого, их броши – трезубец в бронзовом ромбе. Рядовые стражи в стальных кирасах с простыми железными брошами – костяк патрулей и охраны. И там, в тени колонны, стояли две фигуры в серых, струящихся плащах, их лица скрывали капюшоны, а броши – чистый серебряный трезубец – означали принадлежность к Сёстрам Молчания. Элита. Живое оружие Ордена, выкованное из плоти, боли и безмолвия. Их мотивация была проста: им не оставили выбора. Ритуал Молчания отнял не только голос, но и прошлое. Они были инструментами, и точка. Вейну не нужно было объяснять им приказы – только указывать цель.

– Отправьте пару отрядов, – продолжил Вейн, ткнув пальцем в район Колодца Отчаяния. – Рядовые – по основным путям. Дознаватели – прочесать таверны и притоны. Сёстры… – он кивнул в сторону теней, – …пойдут вглубь. Свободно разгуливающий на свободе член академии – это не то, что нам сейчас нужно. Ищите, и найдите. Чистота не терпит промедления. – Он развернул карту города, ткнув пальцем в район Колодца Отчаяния. – У меня есть основания полагать, что они что-то ищут. И мне хотелось бы знать, что именно.

-–

Альмакор нашёл его. Небольшую, потрёпанную книгу в кожаном переплёте, засунутую за балку под потолком. На первой странице – знакомый почерк Лирана: «Размышления о природе Кодекса. Заметки».

– Вот оно, – прошептал он, листая страницы. – Лиран знал, что Кодекс – не просто странный артефакт. Он…, – маг скользил пальцем по слегка выцветшим страницам, испещрённым записями, – называл его «окном», или «дверью». И… боялся, что кто-то попытается её открыть.

Входная дверь таверны заскрипела и вошли несколько пар ног. Но не шаркающих, поддатых завсегдатаев, а чёткие мерные, тяжелые шаги. Так ходят либо очень грузные, либо очень снаряжённые люди. А хорошо снаряжёнными, в этот час, по улице могут ходить только ищейки Ордена.

– Господин, – его голос был едва слышен. – Они идут.

Альмакор оторвал взгляд от дневника и резко поднял голову. Быстро погасив пламя, он сунул дневник за пазуху.

– Лангар, – прошептал он. – Беги к задней стене. Там должен быть люк.

Сверху, из таверны, донёсся грохот – опрокинутые столы, крики. Затем тяжёлые шаги на лестнице. Только маг и мальчишка исчезли в люке, ведущем на улицу Квартала Воров, дверь в архив с треском слетела с петель, и в проёме возникли силуэты в серых плащах…

– Альмакор из Виридиса, – раздался голос зычный дознавателя. – Вы обвиняетесь в ереси, хранении запрещённых знаний и сопротивлении Ордену. Сдавайтесь, и ваша смерть будет быстрой.

Только тишина и темнота архива встретили его тираду, гулко отразившуюся о полки с пыльными фолиантами.

Так Альмакор и Лангар оказались в переулке, преследуемые дознавателями. Они бежали не только от Стражей, но и от правды, которая могла уничтожить их – или сделать чем-то большим, чем людьми.