Город под Башней больше не был просто грязным и опасным. Он стал клеткой. С рассвета по улицам маршировали плотные колонны Серых Стражей в полном боевом облачении – не патрули, а штурмовые отряды. Их сапоги гулко били по брусчатке, наводняя переулки запахом масла, стали и чего-то химически-стерильного. На перекрестках стояли заставы с арбалетчиками, сканирующие толпу плоскими, нечеловеческими взглядами. Повсюду висели новые листовки – грубые гравюры с лицом Альмакора и крупной надписью: "ЕРЕТИК. УБИЙЦА. ВРАГ ИМПЕРИИ. НАГРАДА ЗА ГОЛОВУ – 1000 КРОН". Цифра была зачеркнута свежей краской – поверх стояло "5000". На стенах домов, поверх старых рисунков, пылали свежие руны – чароподавляющие знаки, выжженные раскаленным железом. Воздух звенел от их подавляющего гула, заставляя магию Альмакора съеживаться где-то глубоко внутри, как испуганный зверек. Даже в "Колодце Отчаяния", где всегда царил свой закон, теперь витал животный страх. Жители жались в тени, не встречаясь глазами, двери захлопывались при первых же звуках металлических сапог. Шепотки на рынках умолкли. Орден не просто искал – он выжигал. Каждый камень, каждая лужа крови напоминала: щель для бегства стремительно сужается. Возвращение в Башню казалось теперь не смелой вылазкой, а отчаянным прыжком в пасть льва.

– Мы почти у цели, – прошептал Альмакор, сверяясь с картой, начертанной углем на последней странице рабочего дневника, взятого в кабинете Лирана. – Нужный нам дневник должен быть здесь, в старом архиве под «Тремя Мёртвыми Крысами».

Лангар кивнул, но его глаза бегали по сторонам. Он вслушивался в окружающие звуки: шёпот камней, скрип дерева, будто сам город следил за ними.

В погребе трактира «Три Мертвых Крысы» пахло сыростью, крысиным пометом и жирной похлебкой, которую притащил Кривой Барк. Тусклый свет сального огарка дрожал на заплесневелых стенах, отбрасывая гигантские, пляшущие тени. Они сидели на ящиках, скрючившись. Лангар дрожал мелкой дрожью, ложка стучала о край миски. Альмакор ел механически, глотая густую, обжигающую массу, не ощущая вкуса. Его взгляд был пуст, устремлен сквозь каменную кладку вглубь кошмарных страниц дневника. Тени… они были повсюду. Внезапно он заметил темно-лиловый синяк, расплывающийся под левым глазом парня. «Болит?» – спросил он, и собственный голос показался ему чужим, хриплым. Лангар лишь отрицательно мотнул головой, не в силах разжать сведенные судорогой челюсти. Глаза его были полы страха и усталости.

Архив оказался крошечной комнатой за потайной дверью в подвале таверны. Воздух здесь был спёртым, пропитанным запахом плесени и старой бумаги. Альмакор зажёг крошечное пламя в ладони, и свет выхватил из мрака груду ящиков, заваленных свитками и книгами.

– Ищи всё, что связано с Лираном, – приказал он, роясь в ближайшем ящике. – Любые записи, письма, даже клочки.

Лангар принялся за другой ящик, но его руки дрожали. Он не мог избавиться от ощущения, что за ними наблюдают. И он был прав.

-–

За несколько часов до этого в казармах Серых Стражей раздался звон колокола. Не сигнал тревоги – призыв к собранию. В зале, увешанном знамёнами с трезубцем, собрались дознаватели. Среди них выделялась высокая фигура в плаще с капюшоном – Магистр Вейн, правая рука инквизитора Экзекиэля.

– Альмакор, ученик Лирана, тот самый, что перебил наших в Башне, – жив. Он прячется в трущобах. Сегодня его видели у старой пивоварни.

Один из дознавателей, коренастый мужчина со шрамом через глаз, поднял руку:

– Почему мы до сих пор не сожгли этот проклятый квартал? Там прячется всякая нечисть.