пригнать. Но пал от раны комрасчёта.

На его место возле миномёта

герой и встал. Потом случилось так:

отражено семь вражеских атак,

два пулемёта взорвано, и в схватке

убито немцев полтора десятка.

Гончар за столь отважный дух и пыл

на «Красную Звезду» представлен был.

А в штабе заменили орден «Славой».

Но впереди ждала река Морава,

апрель, австрийский берег, и тогда

на грудь упала «Красная Звезда».

С шестого по 8-ое мины он

на тот плацдарм, где бился батальон,

возил водой – на всём, способном плыть.

Не подвела украинская прыть.

И сам не утонул, и роты спас —

столь по-казацки выполнив приказ.

Здесь Середу Олесь уел в наградах,

хоть и Григорий воевал, как надо.

Но выпало – как выпало. Ни разу

не мерились при мне «иконостасом»

фронтовики знакомые. Одно

всегда стояло выше: в край родной

вернулись живы – поживём и ныне.

И, кстати, не добрались до Берлина,

не расписались на стене рейхстага

ни дядя, ни Гончар. Их полк у Праги

закончил в мае добивать врагов.

После войны. Одиннадцатого.

***

И вот он – мир. Григорию во Львове

при штабе довелось служить. И, к слову,

как раз тогда туда он перевёз

родителей, сестрёнку. А колхоз

остался в прошлом. Позже с Украины

уехал Гриша, жил на Сахалине

с женою, сыном, дочерью. Но нет

уже ни с кем контактов много лет.

Поскольку умер дядя – всё же годы.

Как и Олесь Терентьевич. Природе

ведь наплевать: с деньгами ты, без денег,

пенсионер армейский, академик.

Не на войне, а значит, не суметь

ни обмануть, ни пересилить смерть.

Она явилась в девяносто пятом

и забрала с собой Лауреата

Госпремий Сталинских и Ленинских, и прочих,

общественника с кучей полномочий,

Героя Соцтруда и кавалера

различных орденов, – и всем примера:

советским и свидомым, – «генерала»

и даже записного аксакала

литературы рухнувшей державы.

Т.д., т. п., а в гроб всего лишь «Славы»

хватило бы, «Звезды» и трёх «Отваг».

Через полвека после тех атак.

***

Пока же были Барт, и Грон, и сила,

что била и давила, и крушила.

Уж в первый день фашистского рывка

вкатили танки на КП полка.

И командир его Хашим Ходжаев

подбил один гранатой. Но ужалил

таджика-подполковника второй:

погиб от взрыва офицер-герой.

Неделю продолжался «Южный ветер».

Ключом к плацдарму городок Камендин

являлся. Здесь бои за каждый дом,

как в Сталинграде, развернулись. Гром

орудий рвал ушные перепонки.

А через реку, лёд ломая тонкий,

на левый берег от немецких танков

шли доблестной дивизии останки.

Да, уходили. Плача, стиснув зубы.

Да, уходили. Тысячами трупы,

свои и вражьи, тлели возле Барта.

Да, уходили. Чтоб вернуться в марте.

Когда на запад неостановимо

покатится советская лавина.

***

Мне повезло, что человек я – мирный.

Не агрессивный, даже не настырный.

Но в детстве часто, как и все, впрочем,

вживался в подвиги. И днём, и ночью.

17 лет прошло после Победы,

когда родился я во вторник, не в среду.

Хоть мог и вовсе этот свет не встретить,

если бы дядю смёл «Южный ветер».

Случись, не выжил бы дядя Гриша,

и в мире б всё по-другому вышло.

Семья не выбралась бы во Львов

и, может, сгинула без следов

в послевоенные голода.

А меня б не было никогда.

То есть, обязан, пока не помру,

я и Григорию, и Гончару,

и миллионам живых и павших,

не только своих, но и не наших,

за животворную эту связь,

что не ослабла и не порвалась.

Вот почему теперь я песню понял

про «всё, что было не со мной, помню».

_{>Матвею Михайловичу Середе}

Был тот путь очень долгим,

но не дался быстрей бы.

Отступали до Волги.

Наступали до Эльбы.

•••

Сорок месяцев кряду

километры ломая,

через ад Сталинграда

до победного Мая

дед не ради награды,

но крестьянски упорно,

шёл в составе бригады

инженерно-сапёрной.

Нет, не полз по-пластунски,