Алина Василий Златинский

Наблюдаемые психические процессы, кроме непосредственно авторского опыта, имеют научную основу и обоснование, подробно рассмотренные в работе «Теория Воли». Любые вопросы по поводу данного обоснования, возможности и достоверности описываемых психических трансформаций вы можете задать в тг-канале. Эта книга не планировалась изначально, но была создана под впечатлением песен Numb, Breaking the Habit, Lost от группы Linking Park.

Конец сентября оказался особенно теплым. По-летнему яркое солнце пробивалось через тюль на больших окнах одной из московских школ и разливалось мягким светом по классу математики. Этот класс не представлял ничего особенного – старые охристо-желтые парты из стружечного материала и такого же цвета фанерные стулья расположились в 3 ряда от темно-зеленой доски и учительского стола, покрытого все тем же желтым лаком и заваленного тетрадями. У доски стоял учитель, невысокий пожилой мужчина в голубой рубашке и легкой вязаной жилетке, с блестящей лысиной и в больших очках, из под которых смотрели слегка прищуренные серые глаза, как казалось, добрые. Руками он размашисто чертил в воздухе, можно было предположить, что Михалыч рассказывает о чем-то исключительно интересном.

Михалыч заслужил большое уважение у школьного начальства и многих родителей за способность «запихивать» знания даже в тех, кто всеми силами этого избегал. Благодаря его стараниям, класс сдал егэ еще в прошлом году, что освободило время для профильных предметов в выпускном. Осталось лишь несколько наиболее «трудных» учеников, Михалыч намерен был их усиленно дотягивать.

При всем умении, он практически не ставил плохих оценок, и любил к месту пошутить, выражено и демонстративно говорил с учениками на равных, и никогда не упрекал и не выдвигал требований, но скорее настойчиво просил, тратя порой целые уроки на то, чтобы растолковать какому-нибудь отстающему «важную тему». Михалыч достал список и окинул класс взглядом.

На задней парте, у самого окна, сидела девушка в серой футболке и синих джинсах, и задумчиво глядя в это окно, наматывала на палец прядь рыжих волос – как будто она совсем погрузилась в мысли, и даже не пыталась сделать вид, что слушает урок. Черты лица казались очень тонкими и по милому детскими: аккуратные линии челюсти и слегка вздернутый маленький нос, маленький рот и ярко алые губы на белоснежно-белой коже, и конечно, большие бирюзово-зеленые глаза. Но самой броской особенностью были густые и непослушные, торчащие в разные стороны рыжие волосы, которые не выцвели, но остались в том ярком насыщенном цвете, который обычно можно увидеть только у маленьких детей. Выражение лица, задумчиво-мечтательное, создавало впечатление, будто в этом окне она искала ответы на какие-то вселенские вопросы…

Михалыч усмехнулся и покачал головой:

– Ну таким, наверное, незачем много знать… —пробурчал он под нос. – Их и так разберут…

– А теперь решим задачку на сложение массивов!

– Алина, выходите к доске! —громко объявил он, подходя к парте. – Смотрели бы мы так на доску…

– А? что? —Алина резко вскинула голову, резко встала, громко скрипнув стулом, и как-то неуклюже улыбнулась, пытаясь скрыть, вероятно, замешательство.

–Выходите к доске, будем решать задачу!

– А-а-а… Зачем? – все с той же растерянно–глупой улыбкой спросила Алина. Поняв тут же бессмысленность вопроса, Алина опустила глаза в пол.

Сегодня почему-то она совсем не ожидала, что так внезапно и вдруг ее спросят, и тем более на математике. Эта наука, со всеми бесчисленными причудливыми значками, казалась чем-то неизмеримо сложным и таким же скучным. Было совершенно неизвестно, что привлекает людей в этих черных символах на белой бумаге. Если попытаться понять их смысл – то лишь начинает болеть голова. На тех, кто порой называл это интересным, Алина смотрела с каким-то даже восхищением , как будто на самоотверженных героев, которые, жертвуя собой, превозмогают эту головную боль и двигают вперед науку. Уже скоро, через неделю, ей исполнялось 18 лет, а через 8 месяцев предстояло сдавать егэ, к которому она совершенно не была готова, но ничто из этого не волновало сейчас.

– Как, вам не нужна математика? Хотите сказать, у вас другие преимущества? – улыбаясь спросил Михалыч, в воздухе обводя указательным пальцем вокруг своего лица. Класс засмеялся.

– Знания не бывают лишними!– заявил он, подняв этот же палец верх.

– Не переживайте, плохих оценок я вам не поставлю, я просто хочу донести до вас то, что сидя здесь, вы слушать отказываетесь!

«Ай ведьма, иди сюда! Дай сожгу тебя!» – крикнул с первой парты Вовка, изображая восточный акцент. Он раскрыл руки для объятий. Это был высокий, кудрявый светловолосый парень, несомненно симпатичный. Класс снова засмеялся.

Алина медленно шла между рядов в сторону доски. Прямо сейчас ее с головой накрыло  неприятное чувство, испытываемое так часто в последнее время, и возникло это чувство из-за того, что она не ответила на Вокину шутку. Она хотела удачно, ловко отшутиться, сказать что-нибудь смешное, и ему, Вовке, и учителю, поддержать их настроение, показаться, быть может, играюще-веселой, но слова не пришли в голову —и момент ушел… Она будто ощущала где-то глубоко, что способна – и конечно, хотела, но почему-то не получилось ни в этот раз, ни в какой другой – никогда не получалось. Тот образ веселости и остроумности, который Алина представляла в мыслях, она никак не могла изобразить. Казалось, непонятные силы, какое-то бессмысленное стеснение, граничащее со страхом и даже ужасом, какое-то неосязаемое и невидимое, но при том непреодолимое препятствие не давало этого сделать, отделяло «настоящую» ее от той молчаливой, испуганно смотрящей девочки, которая даже не может улыбнуться в ответ парню, которого и поцеловала бы.Она вовсе не обиделась ни на учителя, ни на Вовку. Вовка вообще смущался в ее присутствии, как казалось.

Алина привыкла уже, что ее называли и считали красивой, и что парням нравился задумчивый взгляд за окно, и даже смущение, по крайней мере, такое возможно было предположить. Многие пытались общаться – но Алина совсем не умела поддержать разговор, и под каким-нибудь предлогом убегала. Многие снова пытались – и вновь не получалось. Это бесконечно, до мурашек, злило ее. Как мало надо было сделать для того, чтобы найти, или даже выбрать друга. Как будто стоит только протянуть руку – и эту руку поцелуют и прижмут к сердцу. Может быть, конечно, так только казалось – но даже этого, самого малого, она не могла.

– Вот смотрите, открываем квадратную скобку, записываем 1,2,3 и так далее: это массив натуральных чисел. Понимаете? – учитель указующим жестом перевел взгляд Алины на доску.

– Представьте себе много-много чисел, которые сложили в мешок, он стал тяжелым, и теперь это массив. Понимаете?

– Да, массив… – глядя пустым взглядом в эту доску повторила Алина.

« Кстати, я не тупая» – это фраза после слов учителя появилась у нее в голове – тогда бы класс засмеялся , и наверное это было бы мило, и Вовке понравилось бы, а еще можно выбрать интонацию, но она не скажет… Чего же она так боится? Этот болезненный внутренний раскол между желанием и страхом Алина не могла объяснить. Может, страшно «резко менять имидж», страшно то удивление и недоумение, которое вызовет вдруг перевернувшаяся с ног на голову форма общения, может быть, она боится, что у нее спросят: « Что с тобой? Все ли в порядке?..».

А что если сказать, что она согласна, чтобы Вовка ее «сжег» – пронеслось в мыслях, подойду и скажу: «Сожги меня». Алина не смогла сдержать улыбки, и прикрывая рукой края губ, опустила голову. Это будет так «странно».

–Н-дааа… – протянул Михалыч, глубоко вздохнув. – Давайте-ка повторим еще раз. Вот смотрите…

В этот момент прозвенел долгожданный звонок. Ученики загремели стульями, бросились к выходу, как если бы опаздывали на поезд – это был последний урок. Ловко нырнув в толпу, будто исполняя отточенный до совершенства маневр, Алина в общем потоке быстро покинула класс..

Алина пробежала в самый дальний угол школьного двора. Ощущение бессилия вновь сдавливало плечи, мысли путались, надо было успокоиться. Она села на скамейку и откинула голову назад. Перед глазами во все стороны раскинулось все то же так знакомое глубокое небо. Она представила, что парит над огромным морем, пытаясь увидеть что-нибудь в этой бесконечной глубине… Знакомый смех заставил повернуть голову. По тропинке вдоль забора шел Вовка с  девочкой – они громко говорили и так же громко смеялись.

Почему-то это кольнуло сердце Алины – казалось, она не испытывала к Вовке особенных чувств, но он был симпатичный, и Алина совсем не отказалась побыть с ним, если бы он этого хотел. Эта девушка была самой обычной: у нее не было таких длинных ног, а может даже, они были короткие, и волосы были самые простые – блекло русые, и не густые, еще и секутся наверное … – пронеслось у Алины в голове. Но зато, она выглядит такой искренней, такой веселой…

– А ведь это самое главное! – сказала вслух Алина – и хорошо, что это главное…

И вновь, разве смогла бы она так же смеяться, так же говорить что-то бессмысленное? Наверное нет, она бы шла молча опустив голову, боясь поднять взгляд, и была бы вся красная. Алина поднесла к глазам прядь волос и провела ими по лицу, на солнце в них особенно проявлялся этот пламенный цвет… Изображае как     будто театрального героя, она мысленно объявила со сцены: