– Ни салфетка, ни раковина, ни огрызки не могут быть причиной твоей злобы – ты злишься потому, что унижаешься перед начальниками, или из-за какой-то другой фигни, а потом вымещаешь злобу на нас! Из-за своей трусости !»
– Не обижай больше меня и сестру! – почти прокричала Алина, это не были случайные слова, она давно заучила их наизусть.
Выражение отца резко изменилось. На секунду показалось, что он смутился, растерялся, и даже отступил на шаг назад, но затем та очень настоящая, неподдельная ярость вновь будто залила его лицо.
« Сука» – прошипел он сквозь плотно сжатые зубы, обнажив их до самых десен, и с силой ударил кулаком в стену. Громко сопя, он начал медленно приближаться к Алине.
Выражение его вновь изменилось, и вновь, с каким-то театральным удивлением, высоким, слегка плаксивым голосом, он спросил, поднеся лицо к самому лицу Алины:
–А ты у нас учитель человечества, да?
– Что , пророк? Пророк, да? Пророк?! – отец говорил все громче и громче.
–Пророк Алина, да?! Учишь людей жить?!
– Бездушная скотина!! – заорал он наконец, сделав будто бы замах рукой, но Алина знала, что сейчас отец не тронет ее, максимум потрясет за плечи.
–Скотина, какая же скотина… —повторил отец вновь с нарочито удивленной улыбкой, изображая будто недоумение от того, откуда могла появится перед ним «такая скотина».
– Может, помолиться тебе сейчас ? – с громким хлопком он сомкнул ладони в жесте будды у самого ее носа.
Алина отодвинулась назад и встала. Перемещаясь по комнате с тем же равнодушно–пустым выражением лица, она медленно двигалась вдоль стены, и затем, сделав 2 резких шага, выскочила в дверной проем комнаты, и пробежав коридор, оказалась уже на пороге входной двери.
Стоя там, она прокричала: «Я просто хочу тебе помочь ! Правда! Искренне! Ты ведешь себе недостойно!»
Сейчас ей уже не было страшно, она испытывала скорее отвращение, и быть может, какую–то даже жалость. Раньше Алина не говорила с отцом настолько прямо – и может быть, сказанные слова произвели на него впечатление.
«Пошла прочь!» —огрызнулся тот, отворачиваясь спиной.
Глава 4. Омут.
Их квартира находилась на 14 этаже 17-этажной высотки типичного подмосковного жилого комплекса, эти дома плотным кольцом окружали известный красно-зеленый супермаркет и недостроенный детский сад. В школу Алина ездила на автобусе, который ходил лишь 3-жды в день, утром в 7 часов, и вечером в 6 и в 9. Окна смотрели на большую парковку, прямо за ней расположился парк, который, впрочем, скорее был участком лесного массива, без какого–то особенного обустройства.
Алина прошла через коридор лестничной площадки до лифта и спустившись, вышла из подъезда. Сердце сильно стучало, и ей вновь казалось, что мысли путаются и разваливаются.
Уже завтра отец уезжал с классом в трехдневную экскурсию, устроенную школой в это странное время вместо какой–то отмененной в прошлом году. На эту экскурсию, на свободных местах, ехали еще мать и сестра Алины, Ангелина. Алина отказалась. На целых 3 дня она останется дома совсем одна – отчасти именно этим Алина и объясняла свой приступ смелости.
Она уже знала, что сейчас пойдет к омуту. Так многие называли парковый пруд, который находился на склоне пологой долины, созданной протекавшим внизу ручьем. От главного входа довольно долго пришлось бы подниматься вверх, это место обычно было безлюдным.
В этот пруд впадал небольшой, но очень мутный и грязный ручеек, который тек параллельно главному ручью, по склону. Может быть, от большого количества чернозема, вода в омуте была непроницаемо черной, а может, он и вправду был настолько глубок, каким казался… Черную воду окружали полусгнившие деревянные бревна, спуск присыпан крупным гранитным щебнем, такой обычно кладут вдоль рельс. Прямо на этот щебень, у самой воды, уселась Алина. Пруд был так мал, что ветви деревьев совсем завесили небо, и над водой, усыпанной осенними листьями, царил некоторый полумрак.