– Ты выглядишь, будто тебя только что откопали из могилы. Ты что, думаешь, что, притворившись трупом, спасёшься от пуль? – Хартман приближался, его лицо было грозным, глаза сверлили новобранца, как будто пытались проникнуть в его душу. – Или, может, ты всю жизнь проводишь в гробу, чтобы иногда выйти пососать кровь? Признавайся, небось, пришёл в армию, чтобы вдоволь пососать?

– Сэр, никак нет, сэр! – выкрикнул он писклявым голосом, и хоть он старался держать голову высоко, но его осанка горбилась под тяжестью взгляда Хартмана.

– Может, ты надеешься, что враги испугаются твоей мёртвой физиономии и сдадутся без боя? – после чего Хартман обернулся к новобранцам с таким презрением, как будто перед ним стояло нечто мерзкое и ничтожное. – Но в одном рядовой «Живчик» прав! Он ещё до армии решил забыть про сон! Я заставлю вас маршировать до тех пор, пока вы все не поймёте, что значит засыпать на ходу, я вытряхну из вас последние силы, и вы будете молить о смерти как о спасении!

Подойдя к Риччи прямо лбом ко лбу и резко уставившись на него, сержант, до этого очень громогласный и гулкий, резко прервался, создав в казарме тишину. Риччи ощущал его дыхание на себе и сопровождаемую этим сильную неловкость. Так близко уставившиеся глаза сержанта даже заставили чувствовать дрожь в коленях и температуру, скопившуюся где-то в животе. Риччи продолжал стоять в стойке «Смирно», а неловкость только усиливалась. Запуганные минуту назад новобранцы, даже будучи за спиной сержанта, боялись пошевелиться.

Чувствуя резкий запах одеколона на гладко выбритом лице сержанта, Риччи начинало даже подташнивать.

Молчание сменилось громким и быстрым вопросом, заданным прямо в лицо Риччи:

– Ты что такой загорелый, небось, решил, что в морской пехоте тебя ждут моря и океаны? Откуда ты, сопляк?

– Сэр, из Аргентины, но большую часть жизни прожил в Нью-Йорке, сэр.

– В Нью-Йорке живут только гангстеры и пидоры, ты гангстер?

Риччи опешил от такого пронзительного, кричащего прямо в лицо вопроса.

– Нет, ни в коем случае, сэр, я никак не отношусь к мафии. Тут же получив удар под дых, сержант Хартман выпалил: «Сэр, да, Сэр!».

Выгибаясь из поверженной позиции, с ещё большим ощущением нахлынувшей температуры внутри тела, в лицо Риччи последовал следующий укор:

– Если ты не гангстер, выбор небольшой, признавайся, небось, первым бежишь к сослуживцам в душевую?

– Сэр, никак нет…, – в абсолютно поникшем состоянии продолжил Риччи. – Я работал в порту на баржэээ.. – вывалив последние слова, Риччи почувствовал, как проходящая вверх по его телу температура подошла к горлу и вышла в виде завтрака прямо на брюки сержанту…

Однако в лице сержанта даже взгляд не изменился, уверенно отступив назад и дав Риччи как следует проблеваться, сержант с победоносным видом стряхнул перчаткой отрыжку с ног и, уходя, добавил: «Для морского волка тебя слишком быстро укачало, рядовой «Шлюпка».

Аристотель

Люди тянутся за успешными, потому что твёрдо знают – неудача, словно болезнь, распространяется среди бездарей, нищих и неверно мыслящих! И оказаться в таком кругу – это сразу ограничить себя от прекрасного будущего!

Также прекрасно вписывается правило – помощь надо искать тогда, когда всё хорошо, когда вы на подъёме. Потому что, когда настанут сложности, все будут вас избегать! А соответственно, и внешнее проявление успеха – один из основополагающих принципов, который поможет закрепиться среди успешных, получить инвестиции, а также возможности и полезные контакты. Так, чёрная полоса, которая так или иначе ждёт любого, уже не окажется столь затруднительной, ведь приобретённая поддержка не позволит скатиться на прежний уровень, и вы всегда останетесь максимум последним среди успешных, что всегда лучше, чем быть первым среди бедных.