Риччи часто вспоминал сказку, которую рассказывала ему мама, когда он был маленьким. В далёких горах жил могучий орёл по имени Оррик. Его крылья разрезали небо, а острый взгляд охватывал огромные просторы. Оррик был символом величия и силы.

Однажды, решив поделиться своей мудростью и силой с другими, он спустился в долину, где жило множество птиц. Среди них был скромный воробушек по имени Виктик.

Оррик предложил Виктику присоединиться к его стае, где обитали только выдающиеся птицы – орлы, соколы, аисты. Виктик был взволнован и польщён возможностью находиться рядом с такими величественными существами. Он видел, как они взмывают в небеса, преодолевая мощные ветры и сталкиваясь с трудностями, которые казались непосильными для него самого.

Однако постепенно воробей начал чувствовать свою незначительность. Сравнивая себя с могучими орлами, Виктик стал утрачивать уверенность и избегать высоких полётов. Оррик заметил это. И, подлетев к Виктику, спросил, что же его тяготит?

Воробей, смущаясь, признался, что чувствует себя слабым и недостойным быть частью такой великой стаи: «Мне кажется, что я никогда не смогу летать так высоко, как вы».

Оррик выслушал его и ответил: «Каждая птица уникальна и несёт свою силу. Ты не должен избегать высоких полётов из-за отсутствия уверенности. Важно не то, насколько высоко ты взлетишь, а как ты используешь свои способности. Прими себя таким, какой ты есть, и ты принесёшь стае свою особую пользу. Стае нужны разные таланты, а если ты будешь самодостаточен, твоя особенность станет частью общей силы».

Несмотря на слова Оррика, воробушек решил, что не может оставаться частью этой стаи. Он вернулся к своим собратьям, где его высокий полёт и опыт сделали его лидером. Виктик заслужил уважение среди своих сородичей, став олицетворением смелости, которую он перенял у орлов, и возглавил стаю, к её процветанию.

Прошла пара недель, и Риччи начал понимать, что что-то идёт не так. Процесс затягивался, и казалось, что виновники могут избежать наказания. Это было плохим знаком. Если мафия сумеет подкупить федералов, то Риччи, как основной свидетель, неминуемо окажется в их руках. С каждым днём он всё больше прислушивался к звукам, просыпался посреди ночи, ощущая чьё-то присутствие за стенами дома. Однажды он заметил машину, которая стояла на другой стороне улицы целый день, не двигаясь с места.

Вечером, когда тени стали длиннее, двое мужчин вышли из машины и направились в сторону его дома. Стук в дверь раздался, когда Риччи уже сидел с собранным рюкзаком. Они представились полицией и спросили Рикардо Риоса, но Риччи сразу понял – это не копы. Без промедления он выбрался через окно на задний двор, где стоял старенький мотоцикл, который он собрал собственными руками во время долгих дней ожидания. Однако мотоцикл не заводился. Риччи услышал, как один из преследователей крикнул: «Он на заднем дворе!», и звук шагов становился всё ближе. Когда до Риччи оставалось всего несколько футов, под чёткий приказ: «Остановись, именем закона!», Риччи выкрикнул в ответ, под звуки загудевшего двигателя:

«К чёрту закон!» и, сорвавшись с места, уехал прочь.

На следующий день Риччи был на вокзале, одетый в форму молодого новобранца. Это был его единственный шанс – смешаться с толпой призывников, которые отправлялись на учебные базы перед тем, как их отправят во Вьетнам. Риччи воспользовался повесткой, которую долгое время прятал. Теперь он планировал затеряться в этой бюрократической неразберихе военной машины среди других сотен тысяч новобранцев.

Риччи, с десятком других рекрутов, сидел в купе и смотрел в окно, разыскивая взглядом преследователей, но вместо них увидел в окне прибывающего поезда её, снова, ту самую, здесь, казалось бы, в Богом забытом месте, ту самую, что видел более 10 лет назад в далёкой Аргентине, ту самую, что умеет останавливать время и поражать молнией. Что, собственно, случилось и вновь. Вновь, если бы даже колибри стала пролетать между ними, стал бы отчётливо виден каждый взмах её крыла. Вновь ток, так сильно пронзающий тело через глаза, так сжимал все суставы и мышцы, что невозможно было и пошевелиться. Вновь её прекрасный взгляд, искрившийся чем-то невероятно родным, как если бы они знали друг друга в прошлых жизнях, заставлял Риччи умиляться в самой нежной улыбке…