На следующий день после праздника Аль-Зуммарруд вернулся к своему обычному, умиротворенному ритму. Солнце поднималось над Алой Пустыней, окрашивая небо в огненные тона, но внутри магических стен царила прохлада и покой. Заида провела утро в библиотеке, пытаясь найти упоминания об Изумрудном Ожерелье в древних свитках, но нашла лишь общие легенды и пророчества, касающиеся «ключа к силе города» и «спасительницы из рода основателей». Ожерелье оставалось окутанным тайной.

День клонился к вечеру, когда привычное спокойствие дворца было резко нарушено. Внезапно раздались громкие крики, топот ног, встревоженные голоса. Заида, находившаяся в своих покоях, нахмурилась. Такое волнение было крайне нетипично для Аль-Зуммарруда.

Вскоре в ее дверь постучали, и на пороге появился взволнованный Мира. «Принцесса! Вы нужны в тронном зале! Срочно!»

Сердце Заиды сжалось от нехорошего предчувствия. Она быстро надела легкую накидку поверх домашнего платья и поспешила за Мирой. По пути они встречали слуг и стражников с встревоженными лицами. Атмосфера праздника сменилась атмосферой страха и неопределенности.

Тронный зал, еще вчера наполненный светом и музыкой, сейчас казался темным и мрачным. В центре стоял Султан Халид, его обычно спокойное лицо было бледным и напряженным. Вокруг него собрались старейшины и главные советники, их лица выражали смесь шока и паники. А перед Султаном, поникший и покрытый пылью, стоял молодой человек в порванной одежде – гонец.

«Отец! Что случилось?» – воскликнула Заида, подходя ближе.

Султан Халид поднял на нее взгляд. В его глазах читалась боль. «Вести, Заида. Ужасные вести». Он повернулся к гонцу. «Говори снова. Расскажи принцессе».

Гонец, тяжело дыша, начал свой рассказ, его голос дрожал от усталости и страха. Он был одним из немногих, кто поддерживал связь с внешним миром, путешествуя по особым, тайным маршрутам, известным только жителям Аль-Зуммарруда.

«Султан… принцесса… Пришла огромная армия. С юга. Невиданное доселе войско. Они безжалостны. Они… они ищут нас. Аль-Зуммарруд».

По залу прокатился ропот ужаса. Найти их? Город был скрыт веками!

«Как? Как они узнали?» – воскликнул один из старейшин.

Гонец покачал головой. «Не знаю, господин. Но они знают. И не просто ищут – они знают о… о магии. О богатствах. О… об артефакте. Я слышал, как их командиры говорили о «ключе из изумруда».

При этих словах все взгляды невольно обратились к Заиде. К Изумрудному Ожерелью, что покоилось на ее шее. Она почувствовала, как ожерелье на мгновение стало горячее, словно реагируя на слова гонца. Легкое, тревожное мерцание прошло по центральному изумруду.

Султан Халид тяжело вздохнул. «Султан Аббас», – проговорил он, его голос был тих, но в нем звучала сталь. Имя этого жестокого правителя было известно даже в Аль-Зуммарруде, хоть и как далекая, неприятная сказка. Теперь эта сказка стала реальностью. «Он известен своей жадностью и жестокостью. Но откуда… откуда он узнал о нас и о…» Его взгляд тоже остановился на ожерелье.

«Они уже близко, Султан», – продолжил гонец. «Я видел их разведчиков. Они не могут пробить магический покров, но они ищут слабое место. Они… они разрушают все на своем пути. Угрожают караванам, маленьким оазисам, которые знают о нас… Они заставляют людей говорить».

Страх в зале нарастал, словно песчаная буря. Веками они жили в безопасности, забыв, что внешний мир может быть таким враждебным. Теперь угроза была не просто на горизонте – она приближалась, неся разрушение.

Заида чувствовала, как ее сердце колотится в груди. Слова гонца, паника в зале, напряжение отца – все это было так далеко от ее прежней, спокойной жизни. И ожерелье… оно снова стало теплым, пульсирующим, словно разделяя ее страх. Она коснулась его пальцами. Впервые она ощутила его магию не как нежное свечение, а как нечто тревожное, связанное с опасностью. В этот момент ожерелье на ее шее действительно излучило слабый, но заметный зеленый свет, реагируя на сильный страх и тревогу, захлестнувшие ее и, казалось, весь город. Свет был мимолетным, но его увидели не только Заида, но и некоторые из присутствующих, что вызвало новый, на этот раз благоговейный, но все равно испуганный шепот.