Люди постепенно начинают расходиться. Лео стоит в другом конце коридора и что-то спрашивает проходящих мимо искателей, которые неохотно кидают пару слов. Я ищу глазами Аксинию. И замечаю ее, прислонившуюся к стене. Она сжалась в комок. Ее глаза стали красными и воспаленными, хотя и остались сухими.

Я подхожу к ней ближе. Мой взгляд падает на шрам на шее Аксинии, похожий на коряво выведенную букву «В», как и у того мертвого старшего искателя, хотя уже и заметно затянувшийся. Аксиния перехватывает мой взгляд.

– Они это делают с провинившимися. – Отвечает она на мой немой вопрос. – Если ты провинился сильно, то этот шрам станет для тебя смертельным. В моем бывшем акваполисе это было сплошь и рядом.

Я погружаюсь в свои мысли. Вспоминаю, что видел такие шрамы у некоторых людей, но никогда не придавал этому значения. Вот почему наша старшая в теплицах, Регина, сделала татуировку на шее. Она пыталась скрыть этот шрам. Вот что означают эти шрамы с корявой вырезанной на шее буквой «В». Вредитель!

На ужин я не прихожу. Отбываю наказание в телице за оставленную лопату и порезанную картошку. До двенадцати я работаю, вспахивая длинные грядки под посев, а потом меня отпускают. Я еле волочу ноги до своей комнаты и, не раздеваясь, опускаюсь на кровать. Перед глазами снова вырисовывается избитая до смерти фигура со смертельным шрамом на шее. Я не могу избавиться от этих ужасных мыслей, внутри меня все сжимается в комок и не дает мне покоя, не дает даже секунды, чтобы я не думал об этом человеке.

Помню, как два года назад я пришел на пробы искателя жемчуга. С самого первого дня только и мечтал им стать. Красивая темно-синяя форма, ежедневные тренировки и ранний завтрак в разы лучше, чем у нас. Но ничто из этого меня не привлекало в такой степени, как свобода. Во всем нашем убежище по-настоящему свободны только они, опускаясь на морские глубины, выходя за пределы акваполиса. Перед днем проб я не спал всю ночь, ни на секунду не сомкнул глаз, поэтому поднялся с постели еще с раннего утра, умылся холодной водой и пошел на самый нижний этаж, где должны были проходить пробы. Там я оказался самым первым. Еще бы, ведь я пришел на целый час раньше. Вдоль стены стояла скамейка, на которую я и опустился. Вдруг дверь напротив меня открылась, и вышел сутулый, длинный мужчина в красивой форме искателя жемчуга. Я резко дернулся и вскочил на ноги. Неужели я не заметил, как заснул, и уже начались пробы? Или я проспал их? В коридоре до сих пор не было ни единого человека.

– 4:59 утра. Отбор начинается в 6.00 – Недовольно корчит гримасу старший.

Значит, не заснул. Я выдыхаю, но легче от этого не становится.

– Готов ждать до 6 утра. – Бодро бросаю я.

– Еще бы! – Маленькие, глубоко посаженные глазки обводят коридор. – Хотя, ладно. Так и быть, заходи. Тебе посчастливилось, что я оказался здесь так рано.

– Я не против дождаться назначенного времени. – Говорю это скороговоркой, так быстро, что едва сам успеваю следить за своей речью.

– Ты не расслышал приказа приступить к экзамену?

Я киваю и прохожу в маленькую комнатку.

Вначале устная часть экзамена.

– Жемчуг образуется, когда в раковину моллюска попадает раздражитель, им может быть хоть песок. В реакции моллюск начинает создавать слои перламутра вокруг раздражителя…

– Наше производство ориентировано на добычу жемчуга Таити, самого яркого и известного на рынке. Размер Таитянских жемчужин составляет от 8 до 16 мм. Эти жемчужины, окрашенные в диапазоны синего, зеленого, серого и пурпурного цветов, известны, как черный жемчуг.

И пока я рассказываю все это, глядя, как каждое мое слово записывают на диктофон, в голове крутится лишь один вопрос, вопрос, который с самого первого дня моего пребывания здесь не вылетает у меня из головы: Куда девается жемчуг?