- Тш-ш… Вита. Ты и сама далеко ли ушла от них? Выучила уже тот список трав, что я тебе приготовил? – он отстранил меня от себя и вопросительно поднял бровь. Я мучительно покраснела, признавая правоту отца. Вместо того, чтобы потратить время продуктивно, я просидела несколько часов просто пялясь в небо и страдая. Пусть даже и повод имелся, но труд – вот, что могло отвлечь. И учеба. Так у меня имелась хоть какая-то слабая надежда, что отец отпустит меня обучаться в соседний город. Там имелось небольшое писарское училище. Уверена, среди каменных домов или стеллажей с книгами я почувствую себя лучше. 

- Пап?

- М? 

- Что теперь будет? Они видели мой глаз и не оставят нас в покое, - я наслаждалась ощущением защищенности в руках отца. 

- Плохо, что видели, но с чего им тебя преследовать? Разве ты ведьма или отворяющая? Вот именно. Иди во двор, скотину накорми и коров запусти, они вернулись с пастбища. – Голос отца был твёрд и непреклонен. Как он не понимает, что деревенские нам теперь жизни не дадут?

Я лишь кивнула и тоскливо вздохнула. Для начала, пошла домой, ополоснулась в простом летнем душей, смывая противные чужие прикосновения. Вовсе не о таких мечтает нежное девичье сердце в восемнадцать лет… Вовсе не о них. Да и честно говоря, о любви я думала в последнюю очередь. Больше о том, как выбраться из этого болота, куда зачем-то нас загнал отец. 

Завела коров, пересчитала курей и гусей, пробежалась по двору, проверяя всё ли в порядке. Подмела мелкий мусор. Повседневные дела вытеснили плохие мысли. 

- Покушаем и ложись спать, доченька. А я поговорю со старостой… - отец поцеловал меня в лоб, тыкнувшись колючим подбородком. Еще одна его особенность – он брился каждое утро, что тоже отличало его от деревенских. Но своей привычке он не изменял.

- Пап, давай уедем? Продадим хозяйство и подадимся в город? Я обещаю, постараюсь сдать экзамены хорошо и поступлю в училище. Видеть не могу этих деревянных стен и недовольных лиц…

- Нет, малыш. В городе опасно, там… слишком много острых глаз, - папа присел на стул рядом со мной и вытащил из-за пазухи маленькую коробочку. – Тут запасная линза. Новая.

- Но пап… они же очень дорогие… Откуда?

- Тихо, малыш. Твоя безопасность прежде всего. Надевай, и постарайся больше не терять.

Большая ладонь заботливо прошлась по рыжей волне, немного запутавшись в кудрях. Этот день, наконец, закончился. 

А ночью в калитку постучали.

3. Глава 3. Волчьи когти

- Эй, Морковка, - я легко узнала Лаврика, дружка сына старосты. Он колотил в забор как умалишенный. – Выходи, ведьмина дочь! Признавайся, что ты сделала с Ренуром?!

Удар ногой о забор невозможно было проигнорировать. Я вскочила в чем была, то есть в тонкой льняной сорочке до пят, всунула израненные ступни в лапти и выбежала на улицу. Следом подтянулся и отец, моргая заспанными глазами. Он натянул длинную рубаху и подвязал повыше штаны. 

- Что за шум, Лаврик? – гаркнул Сэнс Ирнол, распахивая калитку. 

Тощеватый, по сравнении с моим отцом, парень, ворвался во двор, и, вращая безумными глазами заорал:

- Он умирает, будь ваша семейка не ладна! Сгорает заживо. И никакие лекарские штучки его не берут! – парень подбежал ко мне и схватил за ворот сорочки. – Это все ты! Ты! Зеленоглазое отродье!

В его словах было столько ненависти и лютой желчи, что я даже смешалась на минутку. А вот отец не растерялся, поднял пацана за шиворот и потряс, приводя в себя как нашкодившего щенка.

- Ты спятил что ли, малец? Веди давай, где разметили вашего горемычного. А мы пока соберем необходимое. – Он опустил Лаврика на землю, изрядно побледневшего. Похоже, парень забыл, что мой отец самый сильный мужчина в этой деревне и положит на лопатки даже самого старосту при желании.