– Вздор! – воскликнула панна Ласоцкая.

Некоторое время она смотрела на князя так, словно ждала, что его осенит какая-то догадка. Юноша потянулся к девушке и поцеловал ее в губы.

– Здесь замешана другая женщина, – сказала Амалия.

– Другая? – переспросил Кирилл Карлович.

– Аркадиус сделал признание только вчера. Но о его чувстве ко мне было давно известно. Дело в том, что у него была невеста…

– Панна Ядвига!

– Вы знаете? – удивилась девушка.

– Я был во втором пансионе с мистером Миллером, – сказал князь.

– Значит, вы знаете. Видели ее брата?

– Тадеуш Дромлевичов! – воскликнул Кирилл Карлович.

Если бы у князя была сестра, а у нее подобный жених, он вызвал бы негодяя на дуэль. Но то он, князь Карачев! А тут какой-то пан Дромлевичов с другом Пшибылой!

Девушка улыбнулась, словно удостоверилась в том, что ее правильно поняли. Она взяла Кирилла Карловича за руку и прошептала:

– Вам нужно идти. Старый князь и Марек скоро вернутся.

– Марек! – вспыхнул Кирилл Карлович.

– Ах, Марек, – промолвила Амалия так, словно речь шла о досадном недоразумении. – Потом, князь, потом! Сейчас вы должны уйти…

Она выпустила руку юноши, подошла к двери и прислушалась. Кирилл Карлович воспользовался моментом и вновь поцеловал девушку. Она приоткрыла дверь и прошептала:

– Ступайте-ступайте!

Кирилл Карлович сильнее приник к губам девушки. Она высвободилась и вытолкнула князя за дверь.

Юноша начал спускаться вниз. Он ступал на самые края ступеней, чтобы они тише скрипели. Остался последний пролет. Неожиданно входная дверь отворилась. Сперва оказалась освещенной стоявшая у стены картина. А затем в полосу света вступили старый князь и его сын.

Кирилл Карлович, забыв о скрипе, бросился вверх по лестнице. Он замер у входа в комнату Амалии, толкнул дверь – заперта! Он забарабанил пальцами по дереву. В то же мгновение князь услышал, как открывается дверь напротив.

Кирилл Карлович подпрыгнул и вскарабкался на антресоль. Он перебрался через сундуки, раздвинул железные тазы и лохани и залег у дальней стены. Раздался возмущенный возглас Алисии Полеской:

– Чертова кошка! Рыжая бестия!

Князь Карачев замер, воздав молитву, чтобы антресоль выдержала. Вдруг странная мысль поразила его. Кирилл Карлович сообразил, что княгиня Алисия восклицала по поводу кошки на французском языке. А у князя сложилось впечатление, что дама знала только польский и русский.

«Но Марек точно французского не знает!» – подумал князь, припомнив, как ловко назначил свидание Амалии в присутствии жениха.

Маневры Кирилла Карловича никого не обеспокоили. Шум отнесли на происки кошки. Панове разошлись по комнатам. Снизу донеслось ворчание миссис Уотерстоун:

– Ишь ты какие они теперь! В пабе обедают! А моя стряпня-то вкуснее и взяла б я дешевле.

Из укрытия было слышно все, что творилось в спальнях четы Полеских и панны Ласоцкой, и все, о чем говорили на лестнице. Кирилл Карлович подслушивал поневоле.

Юноша думал, что Марек поднимется в комнату к Амалии. Сердце Кирилла Карловича заколотилось с такой силой, что антресоль должна была пойти ходуном. Но Полеский Младший так и не появился. В комнате Амалии было тихо. Князь вообразил, как Амели смотрит в окно, чтобы проводить его взглядом, и гадает, куда же он делся.

До слуха доносились голоса князя и княгини Полеских. Но польского языка юноша не знал. Да и вряд ли их вялый разговор был интересным.

Некоторое время миссис Уотерстоун гремела домашней утварью. Затем на нижнем этаже все стихло.

Князь Карачев приподнялся на локте и взглянул вниз поверх сундуков. Он начал потихонечку раздвигать тазы. Вдруг внизу зазвенел колокольчик. Послышались шаги миссис Уотерстоун. Гость осведомился, дома ли князь Полеский. Голос показался знакомым.