Князь Полеский отвечал, что с выплатой придется подождать, и предлагал забрать картину.

Старик Ноэль потребовал оплаты наличными. В разговор вмешался Марек. Срывающимся голосом молодой пан Полеский Младший рассказал, как в дом ворвались грабители и унесли все деньги. В отчаянной схватке с разбойниками он получил рану.

Кирилл Карлович вспомнил про обещание Амалии рассказать, как жених повредил руку. Во время свидания этот вопрос вылетел из головы. Да и какое дело было князю Карачеву до ушибов Марека Полеского. Сама Амалия ни то, что о руке жениха, она о самом женихе вспомнила через силу.

Мелькнула мысль проскочить на улицу, пока панове собачились с гостями. Князь собрался было с духом. Но тут в гостиной задвигали стульями. Кирилл Карлович в третий раз взлетел на самый верх, вскарабкался на антресоль и притаился.

– Скажи им, что мы пришлем за картиной! – кричал перед уходом старик Ноэль. – Картина будет у нас, пока не заплатят! Какого черта они распаковали ее!

Князь услышал, как за гостями закрыли дверь. Панна Ласоцкая и панове Полеские стали подниматься по лестнице. Кирилл Карлович надеялся, что старый князь первым уйдет к себе. Тогда появится шанс подать знак Амалии. Юноша выглянул и увидел, что наверх поднялись все трое. Он резко пригнулся и задел таз. Раздался металлический звон. Кирилл Карлович от досады прикусил губу. Он представил себе, как он, князь Карачев, будет выглядеть перед польскими скитальцами! Позор да и только! А какими глазами посмотрит на него Воронцов! А еще держать ответ перед дядей, Евстигнеем Николаевичем!

Послышалась ругань: жених Амалии вновь поносил кота. А в следующее мгновение в голову Кириллу Карловичу прилетел башмак от Марека Полеского.

Князь Карачев стиснул зубы. Кулаки зачесались. Хотелось треснуть по антресоли так, чтобы она рухнула. А затем отмутузить молодого пана. Однако князь сдержался.

– Пани Вотерстон! Пани Вотерстон! – донесся снизу голос Марека.

По дальнейшим восклицаниям и шуму сделалось ясно, что он велел домохозяйке достать его обувь с антресоли. Вероятно, метание башмаков в кота было обычным развлечением. Миссис Уотерстоун вытащила из кухни приставную лесенку и поднялась с ней под самую крышу дома. Выходка постояльца не удивила ее.

Удивилась она потом, когда лицом к лицу столкнулась с князем Карачевым. При дневном свете, падавшем через окна, они прекрасно разглядели друг друга.

Кирилл Карлович обреченно смотрел в глаза миссис Уотерстоун. Не оставалось ничего другого, как вверить ей исход пикантного положения. Дама прижала указательный палец к своим губам. Затем она жестом попросила подать ей башмак Марека Полеского. Напоследок она прошептала чуть слышно:

– Сиди тихо, мой дорогой. Я помогу тебе выбраться.

Когда князь Карачев выбежал из паба, Петюня едва усидел на месте. Он полагал, что должен устремиться вслед за господином. Удержали его свиные ножки.

Разделавшись с мясом, он задумался над тем, где искать господина. Тот спешно покинул заведение, ничего не объяснив. Блеск в глазах князя наводил на мысль о даме. Что еще могло составить конкуренцию свиным ножкам? Петюня решил погулять по Лестер-сквер – туда-обратно, туда-обратно – между теми двумя адресами, где господин провел утро в компании с констеблем.

Неожиданно он заметил знакомого рыжего мистера. Тот был похож на кота, крадущегося за мышью. Рыжий субъект охотился за подвыпившим приятелем, которому утром удалось ускользнуть. Теперь он вновь появился на Лестер-сквер.

Рыжий схватил дружка за шкирку. Тот состроил жалостливую физиономию. Но судя по затравленному взгляду, на снисхождение не рассчитывал. Петюня услышал, как рыжий прорычал: