– Я перечеркну число 27 и поставлю 30, – ответил пан Зиборский.

– Нет! – вскрикнул граф де Ла-Ротьер.

Француз подался вперед и вскинул руку, чтобы остановить пана Аркадиуса. Тот опустил перо.

Дремавший в углу хозяин заведения встрепенулся от возгласа графа. Пассажиры дилижанса, сидевшие за соседним столом, также с удивлением переглянулись. Хозяин обвел гостей подозрительным взглядом, зевнул, сложил руки на животе и вновь прикрыл глаза.

– Четвертая строка, – произнес граф. – Пусть она теперь послужит напоминанием вам.

Пан Зиборский с улыбкой записал на нижней строке 3 и фамилию князя против цифры.

Кирилл Карлович старался скрыть обиду. Щеки его запылали. Граф отвел ему последнее место в игре. А теперь еще и унизил подачкой. Три голоса все равно ничего не решали. «Господи, прости, – молвил князь про себя. – Что за глупое племя, эти французы!»

– Друзья, подведем итог, – провозгласил граф де Ла-Ротьер. – Кого избрали предводителем?

– Будь все это по-настоящему, мы бы поздравили вас, – сказал Чернецкий.

– Большинство предпочло вас, граф, – произнес пан Зиборский. – Тут и считать нечего.

– Но позвольте, дорогой граф! – воскликнула Амалия. – А с какой целью на этом листе остались две пустые колонки?

– О! – граф ответил девушке поклоном. – Ваш острый ум служит лучшим доказательством того, что женщинам должны быть предоставлены те же права, что и мужчинам.

– Я опять что-то недосмотрел! Секретарь из меня никудышный! – рассмеялся пан Зиборский.

Кирилл Карлович почувствовал усталость. Ни забавы, ни смысла в рассуждениях француза он не видел.

– Начинается самое интересное, – объявил граф де Ла-Ротьер и бросил лукавый взгляд на князя Карачева. – Все решили, что дворянское общество видит меня своим предводителем. Так и случилось бы, если бы мы полагали, что мнение большинства действительно отражает мнение большинства. Но давайте вообразим, что мы подошли более скрупулезно к выборам. Давайте в бюллетенях не просто укажем имя кандидата, но определим предпочтения в отношении всех претендентов. Вообразим, что 38 человек, отдавших голоса за меня, на второе место определили бы князя Карачева, а на третье мусье Чернецкого.

Кирилл Карлович поневоле оживился, словно пустая игра и впрямь сулила выгоду.

– Запишите, мусье Зиборский, против числа 38 в третий столбик имя князя, а в четвертый имя мусье Чернецкого, – распорядился граф. – Далее! Вообразим, что 32 человека, голосовавших за мусье Чернецкого, во вторую очередь предпочли бы также князя Карачева, а в третью очередь меня.

Пан Зиборский вписал имена соответствующим образом.

– 27 человек, что отдали голоса за князя, на второе место поставили мусье Чернецкого, а я у них вновь оказался последним. Наконец, те трое, о которых мы и вовсе было забыли!

Пан Зиборский приложил руку к сердцу и поклонился, словно в очередной раз каялся за нерадивость.

– Эти трое на второе место поставили бы меня, – продолжил граф, – хотя я виноват перед ними. А уж в последнюю очередь, случись совсем безвыходная ситуация, так уж и быть, они бы согласились на мусье Чернецкого.

Пан Зиборский записал имена сообразно рассуждениям графа.

– А теперь, друзья, вот что мы видим. 38 человек из первой строки и 3 человека из последней – итого 41. Столько человек считают, что я лучше мусье Чернецкого. 32 человека из второй строки и 27 человек из третьей – итого 59. 59 человек полагают, что мусье Чернецкий лучше меня. Но давайте посмотрим на вторую, третью и четвертую строку. 32, 27 и 3, итого 62. 62 человека верят, что князь Карачев лучше меня. А 38 человек из первой строки, 30 из третьей и 3 из четвертой, итого 71, считают, что князь Карачев превосходит мусье Чернецкого. Каково же теперь ваше мнение, господа? Кто из нас троих заслуживает чести стать предводителем дворянства?