Абхазский ноктюрн, или Приключения Хасана и Гоги Василий Вялый

© Василий Вялый, 2021

ISBN 978-5-0055-4418-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Абхазский ноктюрн или приключения Хасана и Гоги

ПРЕДИСЛОВИЕ

В горном абхазском ауле живут закадычные друзья-бездельники Хасан и Гоги. Постигать смысл бытия им помогают подруга Хасана Софико, участковый полицейский дядя Автандил, аккордеонист-рокер дедушка Илларион, ишак Хасана и, конечно, чача. Поступки их смешны и зачастую абсурдны, но за этой гротесковой нелепостью скрываются добрые и трогательные люди.

Друзья вместе с московскими архитекторами и геодезистами принимают участие в авантюрном проекте новой асфальтовой дороги через аул, приглашают в гости известного мага и писателя Карлоса Кастанеду, с которым при помощи санитаров психбольницы проникают в тайны человеческой психики, постигают глубину философского учения дедушки Иллариона о незыблемости Вселенной и зависимости человека от предметного ряда.

Хасан, Гоги, Софико и их приятели едва ли не ежедневно соприкасаются как с любовью и нравственностью, так и с их радикальными противоположностями. Местный фельдшер дядя Георгий и ишак дяди Автандила позволяют Хасану вплотную познать таинство смерти и чудесное избавление от неё.

Хасан и Гоги принимают участие в пенсионной реформе аула, а также отправляются на поиски пропавшего ишака в космическое путешествие, получив при этом важное правительственное задание.

И этим гротескным преображениям, искажениям, перевоплощением смыслов подвергаются и характеры персонажей – важнейшая, если не главная, субстанция существования героев в социуме. Абсурд и нелепость, как защитная маска, скрывают безграничную человеческую любовь, а порой даже беззащитность персонажей от несправедливости внешнего мира.

Лёгкий кавказский акцент озорно витает над фабулой произведения и оживляет её абхазскую подлинность.

Как Хасана ишак архитектором стал

– Хасан просыпайся, – меня за плечо теребил участковый дядя Автандил. «Чево ему надо? – подумал я. – Вчера чача мало кушали, значит, морда никому, вроде, не били, курортниц в кусты не таскали». – Что, дядя Автандил, опять пятнадцать суток темница садить будиш? – Нэт, Хасан… Пока нэт, – обнадежил участковый. – Нам твой ишак нужен. – А что эта скатина натворила пока я спаль? Главу нашего аула лягнул? – Панимаиш, Хасан, – дядя Автандил присел на край кровати, – через наш аул будут прокладывать асфалтовый дорога – теперь вы с Гоги в грязь валяться не будите. Сильна умный масковские архитекторы и геодезисты работают по современному методу: где пройдет ишак, там и будут дорога делать. – Масковский архитектары нэмножька умом тронулься? – Ты глюпий, нэдалёкий челавек, Хасан. Это сказаль известный французский архитектор Ле Корбюзье: «Все дороги мира проложили ослы», – строго вещал участковый. – Веди свой ишак. Я быстро оделься, пакармиль ишак и мы пашли на работу. – Отпускайте своего осла, любезный, – сказал масковский начальник. – А мы пойдем за ним. Мой ишак уверено передвигался по знакомому пути и вскоре остановился возле пивной. – Ну что же он дальше не идёт? – заметно осерчал архитектор. – А зачем ему дальше идти? Пока не напьюсь, он с места не сдвинется, – хмуро отвечаль я. – А потом мы с ним к Софико пойдем. Но это – в обратную сторону. – Давайте ишака Гоги попробуем? – сгладил ситуацию дядя Автандил. – Что же делать, давайте, – буркнул архитектор. – Нэ надо, – сказаль Гоги. – Мой ишак дальше вытрезвитель не пойдет. – Какие-то неправильные у вас ослы! – закричал масквич. – Совсем не понимают современные тенденции градостроения. Так мы никогда дорогу не построим.

– Правильный у нас ишак, – грозно отвечаль Гоги и чесаль свой ишак за ухом. – Если некоторые дороги не хотят строиться, значит в них нет необходимости.

Как к нам в аул Кастанеда приезжал

Мы с Гоги празднавали день желизнадорожника. (Как, спрашивается, не празднавать, если восем лет назад я в плацкартном вагоне ездиль с Софико в Гагры к её мама?) На второй день торжества позвали дедушку Иллариона с аккордионом. Старик играль пёпловский «Smoke on the water», и все плакали. Кушали чача. Утром позвали участкового дядю Автандила вместе с пистолетом. – Сможыш этого гада убить? – Гоги кивнул в окно. – Кого? Родченко? – дядя Автандил передёрнул затвор. – Смагу. – Нэт, – ответил мой друг. – Саседский пэтух. Всэх моих кур перетапталь, сабака! Участковий стрелял в распутную птицу, но, видимо, не попал, так как петух сталь жутко и, главное, адресно сквернословить. Сплюнуль в нашу сторону и снова пошел в курятник. На третий день, впечатленные мужеством петуха, мы решили вызвать четыре девочки. – Пять, – поправиль дедушка Илларион. Однако вместо девочек пришла Софико, обозвала нас дебилами и добавила, что если мы не прекратим жрать чача и не разойдемся по домам, то девочки нам больше никогда не понадобятся. Софико заперли в подвале. Кушали чача. Дедушка Илларион играль Ozzy Osbourne, все плакали. – Хасан, пачему твой баба всё напирёд знаит – кто к кому прийдет и скока мы чача скушали? – спросил дядя Автандил. – Можыт, она колдунья? – Какой колдунья!? – вскричал я. – Был бы колдунья, давно бы наш ишак в джип превратиль. Просто у неё точка сборки в третий глаз пошёл. – Какой точка сборки? – спросил Гоги. – Ну, эта по Кастанеда, – ответил я, – который балшой энергий управлять можыт. – А… – сказал мой друг, – а давай Кастанеда к нам пазавём, пусть точка сборки в правильный русло пустит. – А чито, у тибэ нэправильный, дарагой? – спросил дядя Автандил. – Ты молчаль бы луччи, ворашиловский стрелок, – усмехнулся Гоги. – В пэтух попасть нэ можыш… А если б дэвачки пришёль? Кушали чача. Не прошло и получаса, как приехал Кастанеда. Дедушка Илларион хотел играть Сантана, но уронил аккордион на пол, и все смеялись. Кроме Кастанеды. Карлос хмуро смотрел на нас, переводя взгляд с одного на другого. Наконец заговорил: – Джигиты знают, что они могут изменить точку сборки, если научатся избавляться от старых привычек и обретать новые. Знаете, где сейчас находится точка сборки каждого из вас? – И гдэ, дарагой? – спросил Гоги. – Под хвостом хасанового ишака, – ответил Кастанеда. – Автандил, застрели этого иноземца, – зевнул дедушка Илларион. – Да сматри нэ прамахнись. – Нэ магу, – развёл руками участковый. – Патроны закончилис… – Чача хочиш? – спросил Кастанеду Гоги. – Канэшна хачу, дарагой, – не раздумывая ответил Карлос. Кушали чача. Вскоре пришли ангелы. Они надевали на нас длинные белые рубашки, а рукава зачем-то завязали за спиной. Ангелы выводили нас во двор. В дочерна синем небе висела болшая желтая луна. Вокруг нее летала Софико, пытаясь метлой огреть любвиобильного петуха. Но мерзкая птица ловко уворачивалась и крутила ей фиги. – Это Карлос Кастанеда, – я плечом указал на нашего гостя. – Мы знаим, дарагой, – один из ангелов кивнул головой.

Нет, я не умру!

Меня разбудило кукареканье соседского петуха. «Вечно вопит, гад, когда спать охота, и особенно, когда девочки снятся»! Мимо окон орущей гурьбой пробежали дети. «Ишачье отродье, а не дети – какого хрена, спрашивается, орать?» – вздохнул я. – Хватит ворочаться, Хасан! – рявкнула над ухом Софико. – И ваще, пора вставать, – моя подруга приподнялась на локте, – мы едем на курорт Турций или нэ едем? Я нехотя перевернулся на другой бок. – Едем, едем, – проворчал я, слезая с кровати. – Нэ забудь, тибэ надо купить балшой чимадан, пройти мэдосмотр и нимношка стригаться.

Подстригаться я не захотел – в Турции своих короткостриженных баранов хватает. Большой чемодан купил быстро. Медосмотр прошёл ещё быстрее. Осталось сдать кровь. – Разви можыт быть бальным такой орёл, как Хасан! – фельдшер нашего аула дядя Георгий зажал ваткой проколотый мизинец. – За ризультат вечиром придёш.

– Ты пачиму нэ стригалься, урод!? – возопила с порога Софико. – Будиш хадить Стамбул, как лохматый баран. – Кто баран? – я нагнулся за табуреткой. – Ты у миня сичас нэ Турций, а мэдпункт паедиш. – Нэ надо мэдпункт ехать, я здэс, – в окно заглянул дядя Георгий. – Хасан, ставь табуретка место, пойдём разгавор гаварить будим.

Мы вышли на улицу. – Сабака, а нэ Софико! – я потянулся за сигаретой. – Тибэ нэ надо курить, дарагой, – фельдшер взял меня под руку. – Давай пройдёмся. – Это ещё пачиму нильзя курить? – возмутился я. – Хасан, давай по-мужски… Панимаиш, у тибэ очень плахой кровь, и ты сирьёзно болен, – дядя Георгий заглянул мне в глаза. – Завтра с утра повизём тибэ в город, в балшой больница. – Ты чито, дарагой?! Я завтра с Софико курорт Турций еду, какой больница? – однако я смял сигарету и швырнул ее в канаву. – Скажы, ты шутиль? – Нэт, Хасан, нэ шутиль, – дядя Георгий опустил глаза. – Тибэ надо срочно больница. Срочно! – зачем-то повторил он.

Я медленно брёл домой. «Вот как бывает: оказывается, вершина на самом деле является концом. Тяжелая, скорее всего, неизлечимая болезнь… Молодость прошла, теперь проходит жизнь. Вернее, она пока продолжается, но, похоже, судьба уже закончилась. Выходит, наше человеческое «я» нам только чудится. По сути, мы биологический процесс, а не какая-то там ментальная реальность. Мимо, щебеча ангельскими голосами, пробежали дети. Счастья и здоровья вам, милые… Зазывая подруг под своё крыло, жизнеутверждающе прокукарекал петух. Лучи заходящего солнца золотили черепичную крышу бабушки Мананы. «Интересно, она сейчас чачу варит»? У меня на глаза навернулись слёзы.