Поздним вечером третьего дня, Элькенбо, проводя разведку, заприметил вдалеке огонек. Как оказалось, сборище лесных жителей, из которых большинство походило на таких же Старичков-боровичков. Элькенбо, держа руку на топорище, вышел на свет огней. Праздновавшие лесные жители тут же остановили музыку. Точно, как завязался между ними разговор, я не знаю, но уверен, никому лишний фингал не поставили. Лесовики помочь со мной тоже ничем не могли, но спросили, куда мы шли и зачем. Услышав про дракона, один наиболее старший лесовик сказал, что кровь дракона, перемешанная с тем мхом, что чудовище отдало Элькенбо, может оживить меня. Лесовики посочувствовали трагедии нашего отряда и предложили остаться на ночь на поляне. Накормили, напоили всех, и, разумеется, немного приподняли настроение танцами и песнями. Деревянные флейты, как позже говорил Энруд, пели, словно птицы, а арфы играли так нежно, будто это весенняя капель ранним-ранним утром. И, зараза, так эмоционально рассказывал, что и мне страсть как захотелось послушать. Вот так я полюбил потом и музыку. Вкусные кушанья, добрые песни и приятные беседы слегка приободрили друзей. Надежда, вот что зажглось в их сердцах. И они свято поверили, что меня можно еще вернуть. Лесовики праздновали конец осени и подготовку к зиме. В этих краях зима наступала позже, чем на Анердене, но все-таки была не менее холодная. Спустя почти две с половиной недели, пошел снег, скрыв под собой и болото, и лес, закрыв все проходы в горы. Природа впадала в спячку, дабы сохранить силы до весны».