Гитлер, казалось, удовлетворился ответом. Судя по негодованию, прокатившемуся по лицу Фюрера, он понимал, что попал на тонкий лед, чуствовалось, что Таборицкий лукавит. Конечно, если бы он, как кто-то из его современных врагов, разыскал бы более подробную информацию о недавней Западнорусской войне в 1950-ых годах, и что фельдмаршал Паулюс не просто умер, а был там убит, то возникли бы вопросы к этому смело ищущему своему месту в новой Германии.

Гитлер продолжал изучать Сергея, словно пытался оценить не только его словесное содержание, но и настоящие намерения. Он слегка наклонился вперед, и в его голосе прозвучала новая нота, уже не такое резкое, но полный предельного интереса.

«А вы работаете в Рейхе, верно?» – спросил Фюрер, его выражение лица стало более сосредоточенным. «Я слышал о вашей деятельности. Вы ответственный за картотеку русской эмиграции и за наблюдение за её политическим настроением. Скажите, какова сейчас ситуация среди русских?». Сергей Таборицкий почувствовал, как напряжение в воздухе сгущается. Вопрос был прямым и требовал четкого ответа. На мгновение он задумался, вспоминая, как его работа вела к приватным контактам с Гестапо, как он организовывал вербовку переводчиков для Вермахта среди русских эмигрантов. Это была обязанность, о которой многие никогда бы и не подумали, но именно она сыграла свою роль в развитии победного для Рейха наступления на фронте во время Великой Отечественной Войны.

«Да, мой Фюрер, я стремлюсь к тому, чтобы собрать полную информацию о российских эмигрантах. Я взаимодействую с Гестапо в вопросах вербовки и целеустремлённо отслеживаю политические настроения среди русских арийцев. Это дает возможность главнокомандованию быть в курсе событий и, возможно, даже предугадывать действия потенциальных противников», – произнес он.

Сергей чувствовал, как его плечи напрягаются от страха. Он знал, что совсем недавние решения о вербовке и операции, проведенные через него, могли вызвать как недовольство на самом высоком уровне, так и одобрение, в зависимости от успеха. Гитлер склонил голову на бок, его эмоциональный магнетизм всё еще действовал, и он продолжал вглядываться в Сергея, как будто ища в его глазах нечто более глубокое, чем просто ответ.

«Это важно», – произнес Гитлер, всматриваясь в него с необычайной настойчивостью. «Наша нация не может позволить себе повторение того военного конфликта, который едва не уничтожил нас. Я знаю, что вы служили в армии, у вас есть опыт… опыт, который нам нужен сейчас. Республика Коми – это одно из ваших возможных направлений. Я хочу, чтобы вы направились туда и начали процесс дестабилизации из подполья. Подберите правильные инструменты, людей, научитесь у врага, просто не позволяйте своим целям быть заметными.»

Сергей задыхался от этой навязанной ему ответственности. Он не смог избежать чувства, что задание, данное ему, было рискованным и почти безумным. Задача по уничтожению стабильности в таком стратегически важном регионе оказывалась гораздо сложнее, чем военные действия на Западном фронте десятилетием ранее.

«Но, мой Фюрер, какие именно шаги вы хотите, чтобы я предпринял?» – едва собравшись с мыслями, спросил он.

«Сначала соберите информацию. Выясните, кто управляет республикой, кто является влиятельным персонажем, какие имеются военные запасы, насколько милитаризирован регион. Позаимствуйте элементы тактики, которые были задействованы вами на войне, и добавьте к ним новую стратегию, ту, которую сможет поддерживать Германия. Я хочу знать о каждом русском, о каждом националисте. Производите диверсии на другие государства в Сибири, сотрудничайте с герром Вагнером. », – добавил Гитлер, его глаза наполнились пылающей решимостью.