23 августа 1915 г.

Сего числа я принял на себя предводительствование всеми сухопутными и морскими силами, находящимися на театре военных действий. С твердою верой в милость Божию и с непоколебимой уверенностью в конечной победе будем исполнять наш святой долг защиты Родины до конца и не посрамим земли русской.

Николай».

Почти весь 15-й год ротмистр Алексей Николаевич Листок провалялся в госпиталях – сначала в Тифлисе, затем в Пятигорске. Выписался лишь в конце сентября по третьей категории – «поправившийся от тяжелого поражения, годный по состоянию здоровья продолжить службу на нестроевых или административных должностях». И все же он вернулся в Тифлис – за назначением. Тому были свои, личные причины.

На фронтах дела были хуже некуда. С весны по конец лета 1915 года на всех фронтах русские армии терпели одно поражение за другим. В конечном счете все превратилось в грандиозное отступление – позже названное «Великим», – в результате которого за пять месяцев тяжелейших сражений Россия потеряла огромную территорию, включавшую Галицию, Польшу и Литву.

Военные неудачи – вкупе с невероятно огромными на фронтах человеческими жертвами и падением морального духа армии – тяжело сказывались на всем обществе. Повсюду заговорили о бездарности военного командования, о наличии германофильской партии в верхах и повсеместном засилье немецких шпионов. Бурление в головах незамедлительно вылилось в отвратительные еврейские погромы, преследование этнических немцев и поиск внутренних врагов, в том числе внутри правящей династии. И как для многих тогда в России, все происходящее в это время на фронтах и тылу стало для ротмистра Листка немалым потрясением. Что-то для него было неправильным и противоестественным в том трагическом факте, что еще вчера блестящая Императорская армия великой, хранимой православным Богом страны ломается под натиском внешнего врага. По выписке решил твердо: на фронт, в действующую армию!

С приездом в Тифлис незамедлительно отправился в штаб Кавказской армии и был немало удивлен, когда, доложив дежурному штаб-офицеру о цели прибытия, был неожиданно представлен не своему прежнему начальнику разведывательного отделения подполковнику Драценко, а его превосходительству генерал-майору Болховитинову. Тому самому генералу, что в тифлисском госпитале вручал ему – едва успевшему прийти в сознание – орден Святого Георгия 4-й степени. И как оказалось, это был уже не генерал-квартирмейстер Кавказской армии, а исполняющий дела ее начальника штаба.

Вообще, за год в Кавказской армии произошло немало перемен. Из газет он знал, что граф Воронцов-Дашков – при нем исполнявший обязанности наместника Кавказа и главнокомандующего армией – в августе был отправлен на почетный отдых и что убеленный сединами старик принял отставку с огромной благодарностью. Знал также, что его место занял великий князь Николай Николаевич, смещенный своим племянником императором Николаем с поста Верховного главнокомандующего, и что государь самолично возглавил русскую армию. Но вот что его действительно удивило в пояснении дежурного офицера, так это то, что наряду с главнокомандующим Кавказской армией, коим теперь являлся великий князь Николай Николаевич, была введена должность командующего все той же армией. И что назначен на нее истинный герой Сарыкамыша – уже генерал от инфантерии – Николай Николаевич Юденич, оставивший прежний пост начальника штаба Кавказской армии в пользу своего генерал-квартирмейстера генерал-майора Болховитинова. Последний, однако, по каким-то неясным причинам оставался в Тифлисе, при новом наместнике Кавказа, а реальным управляющим делами генерал-квартирмейстера полевого штаба Юденича был поставлен полковник Драценко, в бытность ротмистра Листка – подполковник, начальник разведывательного отделения армии, некогда его непосредственный начальник.