Сам Витька при этом не нырял, видимо полагая, что, оставаясь наверху, он лучше контролирует спасательную операцию. Мы, конечно, ныряли ради друга. Ну ещё бы! Такая потеря. Честно сидели под водой с крепко зажмуренными глазами секунд по двадцать – тридцать. Затем выныривали, виновато разводя перед расстроенным Витькой пустыми руками.

Консистенция, прозрачность и температура воды в летнем пруду напоминала какао в школьной столовой. Шансов найти золотые коронки в такой воде у нас было не больше, чем отыскать давным-давно зарытое где-то в степях между Европой и Азией золото Чингисхана.

Много чего было тем летом. Всего и не упомнить, но зато я точно помню, чего не было. Не было денег. Ни у одного из нас. Радость, энергия и здоровье присутствовали в избытке. Денег было ровно ноль рублей с копейками.

Последние два-три года на каникулах мы обычно устраивались работать на пару месяцев, но в промежутке между окончанием техникума и началом учёбы в институте сама мысль о том, чтобы провести лето на пыльной стройке или у монотонного конвейера, казалась просто кощунственной.

В результате мы на целых три недели отправились по профсоюзной заводской путёвке кого-то из наших родителей на загородную базу отдыха от этого самого завода. Цена у такой путёвки – сущая ерунда, а трёхразовое питание и бесплатный проезд в город и обратно нам были обеспечены.

Днём мы с Витькой ездили на городской рынок за сигаретами. Не покупать, а «стрелять». То есть вежливо спрашивать закурить. Соревновались, кто первый «настреляет» на целую пачку. Правда, после потери Витей сияющих передних резцов ему стали давать реже, и он чаще мне проигрывал. Вероятно, отсутствие драгметаллов во рту делало его гораздо менее солидным и презентабельным. А из жалости у нас и так никому не подавали.

После «стрельб» мы не спеша шли в сторону автовокзала и возвращались на базу регулярно курсировавшим рейсовым автобусом. Всё это дело занимало полдня, не меньше. Но никто из нас тогда и не суетился.

Игорь и Олег с нами в город не ездили. Они вполне прекрасно могли обходиться и без курева. Игорёк целыми днями околачивался у озера, демонстрируя всем отдыхающим небольшой красивый шрам на левой половине груди прямо над сердцем. Итогом этих хождений стало то, что через пару дней он познакомился с четырьмя только что заехавшими в соседний с нами домик скрипачками. Девчонки учились в музыкальном училище по классу виолончели и ещё чего-то трудно запоминаемого, но для удобства были немедленно переименованы в скрипачек.

Скрипачки оказались вполне симпатичны, но очень уж скромны. Глазами не стреляли и больше слушали, чем говорили. Спустя некоторое время Игорь уже скромно, словно бы неохотно, рассказывал им о том, что шрам у него на груди – это была рана от ножа и что лезвие прошло буквально в паре сантиметров от его горячего молодого сердца.

Шрам на самом деле появился у Игорька только в прошлом году. Это на него плохо прикрученная к стене полка с книгами упала, когда он на тахте лежал. Но не будешь же о таком рассказывать? Девушки завороженно слушали романтичную и жестокую историю, но никаких глупостей не совершали. То есть на вечерние посиделки под луной у озера с Игорем не соглашались. Никаких других способов, вроде приглашения девушек на стихийный банкет, не имелось в связи с напрочь отсутствующими деньгами.

Поэтому ближе к вечеру деятельный Игорёк предложил нам сыграть в игру, которая, по его словам, станет достойной и увлекательной заменой отсутствующему у нас алкоголю. Игра называлась «Точка». Её простая суть заключалась в том, чтобы мы смогли почувствовать радость без всяких стимуляторов. На стене на уровне глаз зубной пастой рисовалась жирная белая точка. Играющий делал много приседаний, задержав при этом дыхание, а затем резко вставал и, продолжая не дышать, начинал неотрывно смотреть на белую точку. От этого в результате кислородного голодания начинала кружиться голова, обеспечивая нам сомнительное удовольствие.