Она наблюдала, как он остановился перед рыжеволосой девушкой в кожаном корсете, который подчеркивал каждый изгиб ее тела, словно специально созданного для мужских взглядов. Его пальцы, длинные и уверенные, уже играли с подвеской на ее шее, будто проверяя прочность цепи. Губы Адама растянулись в той самой снисходительной ухмылке, которая вызывала у Эмми тошнотворное чувство – смесь брезгливости и чего-то еще, чего она не хотела признавать.

– О, смотри-ка! – Джейк толкнул ее локтем, его голос прозвучал слишком громко в шуме бара. – Рейнольдс уже переключился на новую.

Эмми не ответила сразу. Вместо этого она медленно отхлебнула коктейль, ощущая, как ледяная жидкость обжигает горло.

– Какой сюрприз, – наконец процедила она, язвительность в голосе была нарочито преувеличенной. – Он что, меняет их по таймеру? Как часы, которые тикают ровно до тех пор, пока не надоест?

Адам меж тем уже шептал что-то рыжей на ухо, его губы почти касались ее кожи, а голос, низкий и бархатистый, был специально подобран под этот момент – томный, обволакивающий, как дым сигары. Девушка закинула голову со смехом, обнажив шею – уязвимую, открытую, будто предлагая себя на блюде. Через минуту его рука уже покоилась на ее талии, пальцы впивались в кожу с такой силой, словно он ставил печать собственности.

А взгляд…

Взгляд был прикован к Эми.

Он специально ловил ее реакцию, демонстративно сжимая пальцы на теле незнакомки, словно проверяя, насколько сильно сможет ее разозлить. "Смотри, смотри, как легко я это делаю", – словно говорили его глаза. "Ты думаешь, ты особенная? Ты – просто одна из многих. И я могу доказать это прямо сейчас".

– Ну и тип, – фыркнула Эми, резко отворачиваясь, но было уже поздно.

Она видела. Видела, как он ухмыльнулся, поймав ее взгляд. Видела, как его глаза блеснули – не теплом, нет, а холодным, почти хищным удовлетворением.

Но тут же услышала за спиной:

– Что, ревнуешь?

Адам стоял в полуметре, оставив рыжую в недоумении. От него пахло дорогим виски – Macallan 25-летней выдержки, если быть точной, потому что он никогда не опускался ниже элитного алкоголя, – и чем-то опасным. Может, это был запах кожи его куртки, пропитанной дымом сигар, или что-то глубже, что-то, что исходило от него самого – резкое, дразнящее, не дающее расслабиться.

– Мечтай, – скривила губы Эми. – Меня тошнит от таких, как ты. Разбиваешь сердца и даже не помнишь имен. Ты как ходячее клише: думаешь только тем, что у тебя в штанах, и да, ты прав – клише работают. Ты – прекрасное доказательство.

Она сделала глоток, давая словам повиснуть в воздухе, прежде чем продолжить:

– Ты пьешь виски, которое стоит больше, чем аренда этого бара, выбираешь сделанных кукол с силиконовой грудью и губами, качаешь мышцы, чтобы компенсировать недостаток мозгов, и при этом свято веришь, что можешь "захватить мир".

Эми наклонилась ближе, ее голос стал тише, но от этого только острее:

– Да, я уже рассказала про всю твою жизнь. Или есть чем дополнить?

Адам замер на секунду, затем медленно приложил руку к груди, изображая раненого.

– Ого, – протянул он, но в его глазах не было ни капли настоящей обиды. Только азарт. – Ты прямо в душу смотришь. Хочешь проверить?

Его пальцы потянулись к ее виску, будто собираясь прочитать мысли, но она резко отстранилась.

– Хочу, чтобы ты исчез.

– Не получится. Он наклонился, и его губы почти коснулись ее уха. Горячее дыхание обожгло кожу, когда он прошептал: – Я уже запомнил твое. Имя.

Прежде чем она успела ответить, он отошел, бросив через плечо:

– До скорого, Эми.

И растворился в толпе, оставив после себя только запах виски и ощущение, будто она только что проиграла битву, которую даже не понимала, как начать.