Здесь, среди призраков, я чувствую, как они сталкиваются, как ветры, завивающиеся в том самом пространстве, где я надеялась на большее. Они непостижимы и свирепы, их требование вернуться в то время, когда всё светило, становится священной мантрой, которую невозможно игнорировать. Мне страшно и больно, потому что каждая пережитая мною секунда – это мучительная вечность без него. Я осознаю, что призраки любви не уйдут. Они останутся в моём сердце, в каждом вдохе и свете, постепенно пробирающемся сквозь тьму.

Я одна, и это одиночество становится моим спутником на тропе страха, вычерчивая линии, между которыми я блуждаю, не находя ответа. Я пытаюсь выдохнуть. Убегаю в себя, пряча слёзы, но этот эмоциональный фонтан с каждой каплей заполняет меня ещё больше. Этот невидимый груз – он нарастает, как неутолимое море, стремящееся поглотить всё вокруг. Течение времени невидимо, но оно выносит меня в болото неутихающей боли.

Как пережить это всё, когда каждый миг напоминает мне о том, что было и чего больше нет? Я опускаю голову и заглядываю в себя, пытаясь найти там искорку жизни, но вижу лишь пустой обрыв пустоты, как заброшенный колодец. Он уводит меня, уводит в бездну, где прописаны все звуки – лишь приглушённый гул потоков жизни.

Но всё же, может быть, необходимо помнить, что даже самые темные тени когда-то были освещены солнечными лучами. Может быть, мне стоит позволить себе чувства – страх, боль, утрату – чтобы пройти через это и, быть может, однажды увидеть небо вновь. Я должна соединить эти осколки себя, включая в них и эту жажду, и эту сломленную надежду. Призраки могут оставаться, но они уже не будут единственными, что заполоняют моё сердце.

В этом мире, полном зыбучих песков воспоминаний, я буду учиться заново дышать, даже если эти призраки сжимают меня в своих объятиях. Я позволю себе почувствовать эту боль, познав её глубину, прощая её, чтобы она не стала вечным стучащим отголоском в моём сознании. Я не живу, но я могу научиться быть здесь. Я не отпущу, но в этом и есть мощь: в продолжении жизни несмотря на призраки, принятие своей собственной боли. И, возможно, однажды все эти тени исчезнут, растворятся в сумерках, позволив мне снова увидеть свет.

На седьмой день сам воздух стал особенно тяжёлым. Давит на меня сверху, продавливая всё ещё живое, что осталось в моей душе. Вздохи тянутся с такой медлительностью, что кажется, будто они вязнут в нематериальной нищете, как старые маятники, наконец застрявшие в своём бесконечном качании. Семь дней… Неделя прошла, но что это за время? Семь дней, которые распластались передо мной, как бесконечная пустота, как растрескавшаяся, выжженная земля, где каждый новый рассвет приносит вместо света тяжесть, где вместо ответов на вопросы приходит новая порция боли и бесцельных размышлений.

Я больше не понимаю, зачем всё это. Каждое действие, которое я совершаю – будь то шаг, взгляд в зеркало, разговор с прохожим или попытка найти смысл в бесконечной череде беспокойной реальности – лишено настоящего значения. Смысл утратил свои очертания, он растворился, будто туман, унесённый ветром. Когда все было связано с ним, моя душа знала, для чего бьётся. Тогда я не искала цели – цель была встроена в саму ткань моего существования, в его голос, в его улыбку, в нашем совместном дыхании. Теперь, без него, всё стало коротким, поверхностным, лишённым глубины.

Я сижу, пытаясь найти какую-то точку опоры, но это напоминает поиски солнца в затянутом небесах сером тумане. Моя голова кружится от бесконечных иллюзорных начинаний, от попыток увлечь себя какой-нибудь новизной, любыми задачами, отвлечениями. Но каждый шаг, каждая мысль, каждая сфальцифицированная цель, на пути выстроенная, приносит только дополнительный вираж разочарования. Нет настоящего движения, как не было, так и продолжается – всё, что я делаю, это пустое воспроизведение ритуалов, и все они кажутся мне призрачными, бессмысленными, тянут меня на новое дно этой пустоши.