68 дней тоски. Посвящено ему Анастасия Рудакова

© Анастасия Рудакова, 2025

ISBN 978-5-0065-7157-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«Имена персонажей изменены», «Все персонажи являются вымышленными, и любое совпадение с реально живущими или жившими людьми случайно»

День 1. Пространственная пустота.

Я бреду среди людей, как ветка среди волн, теряясь, растворяясь в их бурлящем потоке, но оставаясь одинокой, словно обломок забытых берегов. Город дышит – его холодные, рваные ритмы разрывают ночи на осколки, но это дыхание не дает мне ни крошки света, ни искорки тепла. Холод врезается в мои лёгкие, расползается по телу, заполняет мысль, и с каждым вздохом я чувствую, как жизнь становится чуть более разреженной, словно в ней кто-то вырвал что-то важное, не заменив ничем.

Вокруг меня проносятся прохожие – их лица размыты, словно замазанные кистью художника, который устал от однообразия и стер черты с холста. Молчат. Мелькают мимо, как мгновения в чьей-то чужой жизни. Я вижу их краем глаза, но не вижу ни глаз, ни усталых губ. Все они двигаются, точно тени, скрывающие свою истинную сущность. Звуки шагов и голосов наполняют пространство, словно река, но меня она не захватывает. Они проходят сквозь меня, разбиваются о стену моего мраморного сознания, где ничего не остается. Тишина заполняет сердце, и это молчание громче самых отчаянных криков.

Одиночество – это не тогда, когда ты одина. Это когда целый мир вокруг тебя, а внутри пустота. Взрывом внутри разрушается воля, и с каждым новым лицом, с каждым размеренным шагом мои чувства изнашиваются, как старое полотно, на котором слишком много раз рисовали одно и то же. Здесь, в этом живом океане, я умираю заново, с каждым часом обнаруживая все новые раны, казалось бы, давно неприятные. Боль дрожью тянется за мной, за каждым движением проскальзывает щекочущая пустота – она берет свое.

Мне тяжело… Дышать. Тяжело даже думать, что впереди – пространства, дни и ночи, раскрашенные отсутствием. Каждое мгновение словно впивается в ребра, как острая бритва, и боль волнами накатывает на меня. Внутри что-то сжимается, превращается в отсчет – секунд, минут, сейчас и возможно навсегда его не будет. И от каждого движения становится ясно: без него воздух, этот проклятый, тяжёлый воздух меня не отпустит. И каждый вдох будет награждён гравитацией боли. Чего стоит моё дыхание, если он в нем больше не растворен? Если каждый глоток принесет не облегчение, а лишь расширение пропасти?

Все вокруг наполнено им: каждый угол, каждый звук – эхо его рук в моих воспоминаниях, голос в основании моего сердца – и этот стук внутри будто ноет в такт моим шагам. Но как же странно: теперь, когда его нет, я только начинаю понимать тяжесть его отсутствия. Невыносимо чистый тоски колокол бьется где-то внизу, и от этого сотрясается вся внутренняя вселенная, как хрупкий стеклянный сосуд. Я ощущаю его отсутствие как рану, как жгучее зияние, которое ничем не заполнить.

Каждая мысль – как нож. Невозможно двигаться сквозь это без того, чтобы не наткнуться на новую боль. Отдаваясь этой пытке, я начинаю видеть, как тонко она сплетена в любой мельчайший миг моего существования. Его пальцы больше не коснутся, голос не утешит, и теперь каждый мой вздох становится почти что концентрацией целого перечня утрат. Смысл был там, вместе с ним. Что может быть здесь без него? Слова уводят в пустынную территорию, где нет земли, нет неба, есть лишь оголенное безразличие… Там, где был он – там осталась пустота, способная поглотить целые континенты моих иллюзий за одно мгновение.

В такие минуты чувствуешь себя банальной историей, повторённой сотни раз в чужих эпохах. Ты – никто. Ушло «наше», ты остался один перед лицом бескрайнего одиночества. Как прежние мечты внезапно стали ужасом, как их нити теперь плетутся в темные узоры страха? Сила мира во мне исчезла, и сейчас я лишь то, что осталось от моих потерь. Ощущение бессмысленности разливается по венам, словно болото, питающееся каждой каплей энергии. Одиночество среди людей – это хуже всего. Когда все вокруг живут и движутся, когда вокруг тебя шумит жизнь, а ты от нее совершенно отрезана, как остров во время бури.

Но страшнее всего – это необходимость проживать ещё один день. День без него. Секунды точно раскаленные иглы, они замерли и сжимаются в горле, время растягивается, надуваясь набухшими от света молниями беспокойства.

И вот, вырывая из себя мысль, я чувствую, как ночь наваливается, обещая новую боль завтра. Ночь обещает не отпускать меня до самого конца, когда надо будет сделать новый шаг, новый вдох. И я боюсь: этим утром завтра, которое придёт, я буду ещё дальше от него, от нас… Но разве возможно этого избежать там, где дни беспощадны, где его нет?

Утро приходит, как тяжёлая поступь невидимого великана, неся с собой холодное осознание того, что вчерашний кошмар не растворился с ночной тьмой. Мой мир просыпается под гнетом новой реальности, где каждый вдох, каждое движение – это борьба. Свет пробивается сквозь окна, но он больше не согревает, не зовет к жизни, а лишь обнажает ту пустоту, что разрастается в груди с угрожающей быстротой. Невидимая тяжесть окутывает меня, как грубая ткань, впивающаяся в кожу, к которой тело никак не может привыкнуть.

Я сижу на краю своей кровати, ощущая тот момент, когда один день переходит в другой. Но с приходом нового дня не пришло облегчение – есть только удушающее чувство безвременья, где каждая секунда ощущается, как час. Давление времени становится невыносимым, тикающее спокойствие часов кажется жестокой насмешкой. Вокруг всё так же, как раньше: обыденность, в которой, казалось, когда-то было место для вдоха надежды, становится полем битвы, на котором я остаюсь поверженной перед лицом его отсутствия.

Он. Всепоглощающая, безжалостная тень в моих мыслях, преследующая меня на каждом шагу. День за днём его отсутствие разливается, как тлеющий пожар – не так ярко, но не менее разрушающе. Огромная пустая арена моего сердца, где я, словно брошенное кукольное представление, пыталась увильнуть от мысли о нём, снова и снова оказывается под его властью. Я могу понять, как сильно повязан мой внутренний мир с ощущением его присутствия, но это осознание ничего не приносит, кроме боли. Как будто каждый нерв внутри меня обнажен и соприкасается с холодным воздухом, просачивающимся сквозь тонкие щели чувств.

Есть ли жизнь после него? Существует ли хоть малейшая надежда, что где-то там, за горизонтом завтрашнего дня, есть будущее, где не будет этой гнетущей, чудовищной тоски? Мне кажется, что стена между мной и этим «завтра» становится всё выше. Она словно живая, растущая с каждой новой мыслью о нём, с каждым уколом воспоминаний, которые так и льнут к коже, как беспощадные комары, оставляющие следы скорби. Как легко было верить, что хоть однажды станет легче, но теперь я чувствую – облегчение не придёт. Тяжесть от его отсутствия – это карма, приговор, который вынесла самой себе за право любить.

Всё, что когда-то казалось трудностью, теперь мелкие тени прошлого. Настоящие трудности – это не те, с которыми можно справиться через усилие воли. Нет усилий, способных переспорить отсутствие или вышвырнуть из мыслей летом оброненный шёпот, тот нечаянный взгляд, который раньше был полон тепла. Кого будет заботить, что я не справляюсь с мелкими проблемами быта, когда есть гораздо большая – необратимая невозможность прикоснуться к нему снова?

Все трудности мира меркнут перед невидимой стеной, которую возводит тоска. В ней нет кирпичей, но она выше гор. В ней нет реальных преград, но я утыкаюсь в неё каждое утро, точно надеясь найти брешь, которой не существует. Я даже не могу узнать, когда началась эта ода бессмысленности. С каждой минутой второго дня становится шириной во всю мою жизнь, затрудняя представление, что когда-то было «до».

Мир перестал говорить со мной. Он больше не учит, не вдохновляет, не зовёт исследовать его глубины. Всё вокруг – молчаливая, безликая декорация, которую так легко упускать из виду, потому что ни одна вещь, ни один уголок этого пространства больше не имеет значения без него. Раньше было так просто радоваться: светлым рассветам, крикам птиц, шелесту листвы, краскам живых мгновений. Теперь они мне видятся как эхо, звучащее из далёкого прошлого – не моего, не здесь и не сейчас.

Становится хуже. Это то, чего не признаешь в первые часы потери. Тогда легко было быть обманутой: первые моменты боли захватывают мельком, словно вскользь, и, может быть, на секунду, в глубине души зарождается мысль, что время отшлифует всё, позволив разрушиться даже самой тоске. Но нет… Это был иллюзорный момент. Сегодня – этот день второй читает мне другую лекцию, где сложно, где боль превращается в нескончаемую реку. Содержание моей боли только увеличивается – каждую мелочь о нём я проживаю заново, до рези, до отчаяния. Видимый мир теряет фокус, потому что я вижу его взгляд там, где его больше быть не должно. Подцепляется к чужим походкам, образам и теням. Везде – он. Как призрачное присутствие, которое я готова впустить внутрь, но оно остается вне меня, превратившись в тень.

Легче не станет. Даже если придумать какие-то отвлечённые занятости, даже если уйти в работу, если погрузить себя в череду действий, как это делают люди с уставшими душами… Моя душа не устанет искать. Она не устанет просеивать холодные, безразличные голоса и царапать внутри память о наших словах. Она каждый день, как изгнанник в пустыне, будет вопрошать, отчего всё не так, как должно. Ведь смысл не в том, что жизнь как-то продолжается – жизнь, она просто есть. Смысл был там, где был он. И теперь смысл выветривается с каждым новым днём.