— Я справлюсь.

Наверное. Если очень повезёт. Но проверить свою везучесть не успеваю — Глебов, поддержав за бёдра, фактически садит меня в джип.

— Я на пять минут, — сообщает он перед тем, как захлопнуть дверь, скрывая за тонировкой довольную физиономию.

Нет, это невозможно! Если все его воздушные признания и стёрлись под прессом той информации, которую требовалось усвоить и запомнить прямо в самолёте, то сейчас в хулиганском взгляде так и читается что-то типа: «Играй, ты же невеста!»

Ладно. В сущности, что от меня требуется? Молчать, улыбаться и не отходить от Глебова, подыгрывая всем его нежностям. Сложно? Сейчас, сидя в одиночестве просторного салона, вообще ни разу, а дальше… дальше посмотрим.

Пять обещанных минут перерастают в пятнадцать и только тогда открывается дверь по ту сторону салона, а внутрь ловко запрыгивает Глебов, который временно Илья. Одна только необходимость называть его по имени даже про себя вводит в транс, но куда я теперь денусь.

— Не замёрзла? — Подтянув меня к себе под бок и обняв одной рукой, куда-то в висок интересуется он. Спасибо шапке, что я не чувствую движения его губ.

— Нет.

Если у нас ноябрь хоть и заканчивался, но был пока бесснежным и относительно тёплым, то, выйдя из самолёта, я очутилась в настоящей сказке с ослепительно-белоснежными, даже в темноте, сугробами, объёмными шубами и замёрзшим, за пару минут на улице, носом.

— Едем, Илья Глебович?

— Александр Иванович, с каких пор я тебе Глебовичем-то стал? — смеясь, оглушает меня Глебов на одно ухо.

— Так, считай, не пятнадцать уж, чтобы Илюхой звать, — фыркает севший вперёд водитель, а меня подбрасывает от рёва заведённого двигателя. — С невестой-то познакомишь? А то удрал и поминай как звали.

— Знакомлю, — потянувшись, Глебов стягивает с меня шапку и удерживает за подбородок, мешая отвести взгляд, — Машенька моя… Морозова, — выдыхает он, едва не коснувшись моих губ своими.

Его глаза так близко, взгляд настолько искренний и нежный, что я теряюсь, засматриваюсь в голубые прожилки на его радужке.

— Уж не молодо, а всё равно зелено? — слышится смешок с переднего сидения. — Приятно познакомиться, Маша, я Александр Иванович, водитель всего семейства Шестинских, хоть здесь особо никуда и не поездишь.

— И мне очень приятно. — Где-то там была злость и обида на Глебовские наглость и домогательства, в то время как здесь я сама едва не подаюсь навстречу, чтобы поцелуй стал действительно поцелуем.

Нет у меня ума. Не-ту.

— Молодё-ё-жь, — весело тянет Александр Иванович и прибавляет громкость у, льющейся из динамиков, музыки.

Я же могу сделать вид, что стесняюсь?

Отстранившись, я отворачиваюсь от Глебова, пряча нос в серо-белом мехе новой куртки. Без меня мне же купили «скромный» комплект зимней одежды — короткую куртку, пуховик до пят и тёмно-зелёный костюм типа горнолыжного. На бирки я демонстративно не смотрела и запретила себе всё это гуглить. Обойдусь как-нибудь без мук совести, тем более что его выходки в самом начале полёта мгновенно всё это компенсировали.

— Страшно, Мор-р-озова? — всё ещё прижимая меня к своему боку, насмешливо интересуется Глебов. Исключительно тихо и мне на ухо, но так, что от прокатившейся по телу вибрации меня бросает в дрожь. — Серый Волк зубами щёлк? — Он легко прикусывает мочку уха и от неожиданности меня прошивает горячей волной от макушки до кончиков пальцев на ногах.

Только от неожиданности! В жизни не признаюсь, что там большая часть удовольствия, потому что это вообще за гранью.

— А вставная челюсть у волков бывает? — повернув к нему голову, с нежной улыбкой спрашиваю я в ответ.