Где там моя храбрость? Или трусость? Или хоть что-нибудь, что спасёт меня от собственной на него реакции!

— Может, и бывает, — насмешливо хмыкает Глебов, — только чем тогда я стану выгрызать твоё спокойствие у собственной семьи?

— Вы… — Рука на талии сжимается чуть сильнее. — Ты специально преувеличиваешь, чтобы я боялась. — Музыка долбит в колонки так, что можно говорить нормально.

— Маш, про чемодан валерьянки я не шутил. — Новый вздох шевелит волоски у моего виска. — Представь, как будет выглядеть наш приезд. Я не виделся с отцом лет пять и мои редкие визиты не назвать тёплыми. Ещё года четыре я кормлю его завтраками, а последние месяцев шесть почти не отвечаю на звонки. Приплюсуй к этому наш скандал двадцатилетней давности, мою показательную смену фамилии и крутой нрав отца.

— То есть просто не будет? — поёжившись, я тоже вздыхаю. Может, стоило всё-таки прихватить с собой воспитательных книжек?

— Для «просто» я не тащил бы такую мерзлячку на другой конец страны, — весело фыркает Глебов. А за окном уже глубокая ночь, только усугублённая тонированными стёклами. — Попробуй поспать, вряд ли нам так сразу дадут отдохнуть.

Поспать! Легко ему говорить, а мне как? Отодвинувшись от Глебова, я прижимаюсь щекой к холодному стеклу. Мама дорогая, во что я ввязалась? А, главное, на кой мне всё это сдалось? В спасительницу давно не играла? Так на, играйся, пока либо нервный срыв не заработаешь, либо не окажешься в одной постели с собственным преподом.

Тяжело прикрыв глаза, я чувствую вибрацию в кармане.

«Привет! Как долетела? Или ещё летишь?»

Артур. Неожиданно, но приятно настолько, что, припорошенное страхом, волнение отступает под сильной тёплой волной признательности.

«Привет, долетела отлично, скоро буду на месте. Не ожидала от тебя…»

Раздражённо тряхнув головой, стираю последние четыре слова и отправляю сообщение, которое тут же становится прочитанным.

«И как там, в Сибирском отпуске?»

По легенде мне просто обалдеть, как захотелось навестить родственников в Иркутске, эту же причину я озвучила старосте и в деканате, чтобы не иметь потом лишних проблем. А родители вовсе удовлетворились звонком и предупреждением об отъезде на несколько дней.

Легко улыбнувшись, я снимаю вторую перчатку, удобнее беру телефон и погружаюсь в переписку с парнем своей мечты.

***

Об остановке я узнаю только, когда ремни вдавливаются в грудь, страхуя от того, чтобы впечататься лбом в сиденье впереди. Так быстро? Но нет, телефон показывает полтора часа дороги, а, значит, проблема во мне и в идиотской довольной улыбке на губах.

«Мне пора, потом напишу»

Подняв глаза, я встречаюсь с Глебовым взглядом. Недовольным, прищуренным и настолько многообещающим, что в горле разом пересыхает.

— Может, нас никто не встречает? — Отвлечься, срочно отвлечься, глядя на огромные массивные ворота перед нами. Но мгновение, и створки начинают разъезжаться в разные стороны. — О-о…

Может, на дворе и ночь, но не в этом, отдельно взятом, доме.

Широко открыв рот, я смотрю на ярко освещённый деревянный трёхэтажный коттедж, больше напоминающий шале где-нибудь в Альпах, а не в далёком сибирском посёлке. Прожекторы укрывают тёплым жёлтым светом каждый метр этого гиганта, только усиливая внушительность места.

— Это... — судорожный вздох оказывается неудачным и, подавившись воздухом, я надсадно откашливаюсь.

— Добро пожаловать, Маш. — Глебов кривится, это хорошо видно в свете, пробивающемся даже через тонированные окна. — В ад.

Водитель Александр Иванович сбавляет громкость почти до нуля, и в напряжённой тишине отчётливо слышен цокот шипованных шин по подъездной дороге. Раз, два, три… через восемь секунд джип плавно тормозит около крыльца, на котором нас уже ждут.