Туше.

— Машенька, но тебе ведь нравится, — подаюсь вперёд прищурившись. — Ты не мне, ты себе скажи, — перебиваю я её, набравшую было воздуха. — Или обжимания с Велисовым тебе предпочтительнее?

— При чём тут Артур? — взмахивает она руками. Вообще, ни при чём, но бесит. — Какое тебе дело до моих отношений?

— Знаешь, что я сейчас сделаю?

Сначала укушу, а потом залижу эту её прикушенную губу. И снова слечу на хрен с катушек.

— Нет! — Не в значении «не знаю», и полыхающие сердитые зелёные глазищи это только подтверждают.

Раздражённо выдохнув, откинувшись на спинку кресла и прикрыв веки, я думаю. Много о чём, но в первую очередь о бездарно упущенной неделе. Нет, надо быть таким идиотом. Что мешало взять её в оборот ещё тогда, после спора? И не кретински сбегать, а продолжить такое перспективное знакомство с Машенькой Морозовой.

Остатки совести и здравый смысл — вот что.

— Ладно, с этим разобрались. — И всё равно бесит. — Я хочу — ты нет, допускаю и принимаю к сведению, но, Маш, это вообще не отменяет всего остального. Я буду тебя обнимать, целовать, держать за руку и исполнять прочий романтик для достоверности роли.

А искрит-то как! Просто брызжет фейерверками, стоит нам встретиться взглядами. Пусть раздражёнными, но такого фонтанирования я у себя не припомню.

— Хорошо, для достоверности согласна, — свысока соглашается моя прелесть. Моя? Вот после выходных и посмотрим.

— А теперь, Маша, слушай, — тяжело вздыхаю я, начиная вторую часть Мерлезонского балета, — и запоминай.

9. Глаав 9. Маша

Посадка получается жёсткой, или просто я сжалась настолько, что дёргаюсь по любому поводу.

Дурочка Маша снова попалась на собственной доброте. Как тогда, когда, отрезав кусок колбасы, пошла кормить дворового пса, а потом ставила тридцать уколов в живот со слезами в три ручья.

Модель Жанна вещает что-то на тему «будем рады видеть вас ещё», а у меня от страха сводит желудок. Уже всё? Так быстро? Нам же лететь шесть часов, они что, все вышли?

— Маш? — Глебов стоит рядом с моим креслом, глядя сверху вниз и протягивая ладонь. Жёсткую, сильную и горячую, как он сам, но сейчас это ладонь всё-таки больше друга, чем врага. — Идём?

Правильный выбор надо было делать там, в аудитории, где я согласилась. Сейчас — поздно.

— Идём. — Невеста? Будет вам невеста.

Нежная улыбка заставляет Глебова нахмуриться, а после лучезарно ответить. Мне. Едва не икнув от такого счастья, я послушно переплетаю свои пальцы с его и иду следом к выходу из самолёта. Глебов спускается первым, помогая мне не слететь со слишком высоких ступеней, и осмотреться получается, только оказавшись на земле.

— Это аэропорт?

Две полосы, небольшой ангар и давящая стена леса по периметру.

— В каком-то смысле. — В отличие от меня Глебов без шапки, шарфа и перчаток. — По-другому в Ербогачен не добраться, только на самолёте, а потом ещё час на машине, поэтому впереди церквей и магазинов отец облагородил аэропорт.

Кивнув, я следую за Глебовым, позволяя ему вести, пока мне интереснее крутить головой по сторонам. Лес, лес, какие-то бочки, лес. В общем-то, ничего необычного, если бы огромные сосны и ёлки не производили неожиданно мрачного впечатления. Как в ужастиках.

Страх знакомства подотпускает, отвлечённый пейзажем, но ненадолго.

— Маш?

— М-м? — я фокусирую взгляд на Глебове. — Я засмотрелась, такой лес… угрожающий.

— Особенно если не умеешь в нём ориентироваться. Помочь?

С чем? Стоит посмотреть чуть дальше Глебова и находится какой-то совсем зверский джип чёрного цвета, я таких даже не видела ни разу. Подножка мне почти по пояс и я примериваюсь, как бы туда запрыгнуть.