Хожу туда-сюда. От трубы и обратно пять шагов в каждую сторону. От долгого сидения начинает неметь копчик. Хоть какие-то упражнения. Кидаю хмурый взгляд на шкафы и не могу сдержать фырканья. Бесит неимоверно!

Я считал, что моя комната в нашей «трёшке» маленькая. Компьютерный стол занимает половину пространства, а между кроватью и столом высокое кресло. Оно большое, мягкое. Специально купил, чтобы задротить удобно было. а тут… комната обширная, пространства много, но я могу лишь делать коротенькие шажки и созерцать унылые кирпичные стены. Спасибо, что хоть свечи зажигают – так бы вообще в темноте сидел.

Хожу и считаю. Время близится…

Пять… шесть…

Выше, у самого верха лестницы, слышу скрип.

Семь… Восемь… девять…

Шаги эхом расползаются по двум смежным комнатам.

Сорок три тысячи двести!

Встречаюсь взглядом с равнодушным лицом. Двенадцать часов прошло. Алма держит в руках круглый деревянный поднос с едой. Женщина кивает мне. Я киваю в ответ.

Она подходит, останавливается напротив меня и кладет на неровный пол поднос. Она вновь по обыкновению пробует еду и делает короткий глоток. Кидаю быстрый взгляд вниз – сегодня у меня очередное нечто в виде бежевой разваренной каши с мясом и какими-то «батиными травами» в кружке.

– Спасибо, – буркнул я. Чуть ли не сказал: «можешь быть свободна», но резко одернул себя.

Обычно жду, когда она уйдет. Я выгляжу очень жалко в том положении, когда ем. Из-за короткой цепи, я не могу есть прямо, поэтому приходится сгибаться и есть в полусогнутом положении лицом вниз… Спасибо, что хоть приносят ложку, иначе пришлось бы есть одним лишь ртом.

Презираю себя. Ненавижу. Сделали из меня подобие богомола и радуются ходят!

Обычно Алма оставляет еду и уходит, но в этот раз она осталась. Делаю вид, что смотрю в сторону, но боковым зрением наблюдаю за ней. Уверен – и она об этом знает.

Женщина выглядит так, будто что-то ищет – в очередной раз разводит бурную деятельность. Снова подходит к шкафу. Её рука согнута в локте, а пальцы, чуть искривленные, застыли в щелчке. Алма поднимается на цыпочки к одной из верхних полок, однако всё никак не может дотянуться.

Провоцирует. Я со своими сто восемьдесят шестью давно бы дотянулся. Не знаю, отчего во всех действиях этой женщины я ищу скрытый подтекст.

Язык так и чешется язвительно спросить: «Вам помочь?», но напряженно сохраняю молчание. Жду, что произойдет.

Алма забирается на одну из полок и дотянувшись руками, схватилась за ящик. Замечаю, как коробка прицепилась краями к другой, и тянет её за собой.

– Осторожно, – безразлично произношу я.

Алма обернулась на меня и окинула вопросительным взглядом. Быть может женщина не заметила, как её рука по прежнему тянула несчастную коробку, но в тот же миг с громким треском обе коробки упали вниз. Алма резко отпрыгнула в мою сторону, и я даже удивился её рефлексам.

Внезапно я увидел, как из нагрудного кармана выпала связка ключей и упала на пол в тот же самый момент, когда содержимое коробок разбросалось по полу в хаотичном беспорядке.

Я выпучил глаза. Замер, глядя на эту связку, которая блестела в тусклом свете настенных свечей ярче июльского солнца. Я быстро взглянул на свои скованные запястья. По форме и стержню они точно подходили к скважине моих кандалов! Я звякнул цепями, подходя ближе к ключам, и пока Алма стояла боком ко мне и осматривала бардак, что устроила, я наступил на связку, скрыв её под своей стопой.

Алма обернулась на меня. у меня душа в пятки ушла, честное слово! Заметила мою суетливость, черт!

– Ты не пострадал? – спрашивает она, наклоняя голову.