От её тона, от которого за километр сквозит зловещими нотками, моя кожа покрывается пупырышками. Эта женщина меня определенно пугает, но вот Рената напротив кривится от гнева. Открывает рот и тут же закрывает, словно передумала что-либо говорить. Её руки сжимаются в кулаки, а голова резко поворачивается в мою сторону.

– Знай, гандон! Я изобью тебя так, что ты ссать под себя будешь! Вбей эту инфу себе в рыжую башку! – выпаливает она, после чего чуть согнувшись бредет к выходу из подвала.

Промолчал. Нет смысла провоцировать её, но я и впрямь запомнил её слова и буду держать ухо востро. Я провожаю девушку угрюмым взглядом. и как только её спина скрылась за дверью, я ощутил мимолетное облегчение. Мимолетное, потому что осознал, что Алма не ушла. Сглотнул. Не поднимаю взгляд – это и не нужно, я боковым зрением смогу увидеть все её телодвижения. Палку не отбросил, сжимаю крепче.

– Ты голоден? – вдруг спрашивает она обыденным тоном.

– Нет, спасибо. – удивляюсь собственной вежливости, но грубить в данной ситуации равносильно суициду.

– За той шторой есть туалет и вода, – Алма указывает на небольшое прямоугольное пространство подле той самой трубы, к которой я прикован: – Длинны хватит, так что обживайся.

Я вдруг не смог сдержать смешка. Всё мое тело сотрясалось от истеричного тихого смеха, хоть и ребра ломило от ударов, а живот скручивало, но это вообще меня не волновало. Терпимо.

– Убьете меня, а? – безнадежно спрашиваю я с легкой обреченной улыбкой на лице.

Всё. Бочок потёк. Это катастрофа.

Алма наклоняет голову вбок. Рассматривает меня. и снова это ощущение, будто личинки вгрызаются в плоть.

– Зависит от тебя.

Я вяло киваю головой несколько раз, пялясь в одну точку. Закрываю глаза, чтобы затем сделать глубокий вдох. Сдерживаю порыв раскричаться. От всей души я хочу сейчас разорвать к ёбанной матери эти давящие оковы и свалить отсюда, не оглядываясь.

– Где мой кулон? – внезапно спрашиваю я, удивленный сам себе.

Алма молчит. Складывает коробки обратно на полку шкафа – не понятно вообще, что она искала, если в руках у неё ничего нет?

Понятно. Ответа я не дождусь от неё.

Женщина отворачивается, намереваясь уходить. Я поднимаю голову и, понятия не имею почему, вновь решил рискнуть.

– Подождите! Можно попросить? – взмолился я. Женщина замерла на месте, не обернувшись: – не закрывайте дверь, прошу… Здесь совсем нечем дышать! Я обещаю, что не буду кричать…

Алма оборачивается ко мне и вновь рассматривает меня заинтересованно.

– Мне все равно – кричи. Хоть головой бейся об стену… – отвечает она равнодушно: – Здесь тебя никто не услышит.

Я молчу, поджимая губы. От Ренаты я примерно уже представил, что ожидать. Да и почему примерно, если она сразу же сказала, что намерена сделать со мной? а вот Алма – это черное непроглядное пятно.

Я ожидал, что женщина хоть что-то ответит, но она вновь отвернулась и вышла из каморки.

Дверь не закрыла.

По всей видимости, я сижу в подвале уже несколько дней – время мне не говорят. Да и вообще меня держат в полном неведении, но мне удалось отсчитать время по приемам пищи. Два раза в день кормёжка – не сложно догадаться: утром и вечером. Сплю очень плохо – всегда на стрёме, иной раз, сквозь сон, прислушиваюсь к шуму и сразу же напрягаюсь, как только слышу шаги.

Еще несколько неприятных фактов – ходить в дыру за ширмой, мягко говоря, та ещё проверка на гибкость. Я в жизни так не изгибался, дабы штаны припустить и не залить самого себя. а уж какие позы я принимаю в процессе…

Ведро с водой меняют каждый день, поэтому недостатка в питье нет. Дико хочу в душ. Всё тело чешется от липкой грязи. Мои штаны и футболка насквозь пропитались потом, но это мелочи – не самое худшее, с чем я имею дело.