Я не знаю, что испытывала в этот момент… но, наверное, все же не облегчение, а еще больший панический ужас. Жалкие зверьки ничто в сравнении с тем, кто все же рыскал по пустыне и искал меня. Я вскочила на ноги и побежала. Это был какой-то непреодолимый порыв на уровне инстинктов. На уровне примитивного желания скрыться, спастись. Но далеко я не пробежала, споткнулась о сухую корягу, растянулась на песке, тут же переворачиваясь на спину и отползая назад от надвигающейся мощной фигуры Аднана ибн Кадира. В полумраке я видела лишь его белую куфию и блестящие белки глаз. Он в два шага преодолел расстояние между нами и схватил меня за волосы, поднимая на ноги и заставляя потянуться за его рукой. Мне казалось, он сдерет с меня скальп вот так голыми руками. Бедуин тяжело дышал мне в лицо и не произносил ни слова, смотрел мне в глаза, встряхивая рукой так, что я вся дергалась словно мешок с тряпьем. Его ярость ощущалась на уровне инстинктов, впитывалась с каждым выдохом мне под кожу. Приподняла веки и задохнулась, увидев налитые кровью глаза и искривленное в гримасе злобы лицо. Несколько секунд еще дышал на меня, потом швырнул в песок так, что я упала на четвереньки, и прежде чем успела опомниться, в воздухе что-то засвистело, а потом обожгло мне спину дикой болью, я поползла, уворачиваясь, но свист раздался еще раз, и снова боль, от которой потемнело в глазах, и еще один удар, от которого я растянулась на животе, и в рот забился песок. Тяжело дыша, захлебываясь стонами от боли и от ожидания еще одного удара, я зажмурилась и сгребла в кулаки песок, шепча:

– Не надо… не надо, пожалуйста.

Бедуин поднял меня за шкирку и снова притянул к себе, поднимая мое лицо рукоятью хлыста, которым только что бил меня. А я всхлипывала, не открывая глаз и стараясь не разрыдаться от боли, от бессилия, от отчаянного ужаса, чувствуя, как по щекам катятся слезы.

– Побег приравнивается к измене. Ты знаешь, КАК у нас казнят неверных женщин?

– Казни. – прохрипела я, не глядя на него и чувствуя, как жжет от ударов кожу на спине. – Лучше смерть, чем быть твоей вещью.

– Зачем так быстро казнить? – зло усмехаясь, словно его задели мои слова, и показывая мне свои ровные белые зубы. Жуткое чудовище в облике человека, возомнившее себя богом. – Это слишком скучно. Я уже говорил, что быструю смерть нужно заслужить. Я накажу тебя, Альшита. В этот раз. Накажу так, что ты навсегда запомнишь, что значит сбегать от хозяина.

Притянул к себе, поглаживая мою щеку жесткой кожей хлыста.

– Более того – ты не никогда не сможешь этого забыть!

Прорычал мне прямо в лицо, и мне показалось, что у меня задрожали даже кончики волос. Наверное, лучше бы шакалы разодрали мое тело на части.

8. ГЛАВА 8

ГЛАВА 8

Он приволок меня обратно в лагерь, снова швырнув поперек седла. Меня слегка подташнивало о мысли, какие раны остались на моей спине от его плетки. Я могла упасть в обморок, когда резалась ножом, и то слегка, а от понимания, что там остались свежие рубцы, у меня пекло в горле. Те места горели огнем, и я с ужасом думала о том, что нужно будет шевелиться и куда-то идти. В голове пульсировали его последние слова, и становилось все страшнее, я нисколько не сомневалась, что он сдержит свое слово, и меня ждет что-то жуткое в лагере. Но я даже представить не могла – что именно этот зверь для меня приготовил. Моей фантазии на это не хватало, и я не знаю, что лучше – уметь представлять или, как я, с ума сходить от неизвестности.

Спешившись, ибн Кадир стащил меня с лошади и швырнул на колени перед ожидавшими его воинами с Рифатом во главе. Лагеря уже и не было. Костры затушили и присыпали песком, лошади ожидали навьюченные. Люди ибн Кадира были готовы отправиться в путь и… и они ждали лишь нас. Как долго? Я не имела представления.