И запнулась.

«Господи, это же как в письме Санте. Сейчас ещё попрошу пони и новый айфон.»

– Главное – от души, – подбодрил её Дед Мороз, подмигнув совершенно по-петровичевски.

«…Хочу измениться, стать увереннее и…? – что б мир изменился вместе со смной» – дописала она, решив, что это самое безопасное желание.

Утром следующего дня в кофейне её ждал сюрприз.

За её любимым столиком сидел пожилой мужчина в дорогом костюме и увлечённо рассказывал коллеге про юридические тонкости образовательных проектов.

– Нет, лицензия на курсы – это полбеды. Нужно учесть ещё авторские права на материалы. Особенно если школа работает на нескольких языках.

«Так, либо у меня мания преследования, либо это заговор,» – подумала Оксана, делая вид, что увлечена своим кофе. – «Либо… Нет, даже думать не буду. Просто запишу всё, что услышу. На всякий случай.»

Официантка с серебристой прядью принесла ей капучино и печенье. Внутри оказался небольшой клочок бумаги.

«Интересно, что на этот раз? „Верь в себя“? „Следуй за мечтой“?» – она развернула записку, и пальцы чуть не выронили её.

На бумажке было написано:

«Сегодня первый день всей оставшейся жизни.»

День рассыпался, словно джазовые ноты.

Оксана пыталась сосредоточиться на уроках, но привычный ритм работы ускользал. Слова учеников звучали отрывисто, словно невнятные аккорды в шумном кафе, а её мысли всё возвращались к одному и тому же.

Во время занятий она всё чаще машинально проводила пальцами по запястью, там, где во сне его пальцы оставляли невидимые узоры.

– Простите, Светлана, давайте повторим это предложение, – в третий раз попросила она студентку, осознав, что ответ пропустила мимо ушей.

Когда уроки закончились, Оксана с усталым вздохом закрыла ноутбук. Она подошла к окну, оперлась лбом о прохладное стекло. За ним начинался дождь. Те самые капли, те же звуки, которые она слышала во сне.

Город за стеклом жил своей жизнью, размытые огни машин и фонарей превращали улицы в хаотичную акварель.

Телефон завибрировал на столе.

«Джаз начинается в семь. Говорят, сегодня особенный вечер для особенных встреч.»

Сердце пропустило удар. Слова, словно сотканные из того же сна, оживали перед глазами. Её рука автоматически потянулась к телефону, но она замерла.

На кухонном столе, рядом с чашкой остывшего кофе, лежала палочка корицы. Оксана замерла. Она точно знала, что не покупала корицу несколько месяцев.

– Я схожу с ума, – прошептала она, глядя на невинный предмет, который вдруг стал невыносимо важным.

Она надела пальто, аккуратно поправила волосы перед зеркалом в прихожей и, едва заметив своё отражение, застыла.

В зеркале, за её спиной, на долю секунды мелькнуло что-то – высокая тёмная фигура.

Оксана резко обернулась. Комната была пуста. Только мягкий свет торшера заливал её уютным жёлтым сиянием.

На улице дождь усилился, превращая город в мерцающую золотистую реку света. Под козырьком подъезда она остановилась, достала телефон и замерла.

«Я буду,» – набрала она, и, не давая себе времени передумать, отправила.

Ответ пришёл почти мгновенно:

«Я знаю.»

И в этот момент, сквозь шум дождя, до её слуха долетели первые ноты мелодии. Билли Холидей. Та самая песня.

Машина.

Когда она вышла на улицу, у подъезда её ждал автомобиль – роскошный седан цвета мокрого асфальта. Дождевые капли стекали по его лакированным бокам, создавая причудливые узоры.

Задняя дверь открылась бесшумно, словно приглашая войти.

Она замерла. Внутренний голос настаивал: «Развернись и иди домой.» Но в этот же момент что-то другое – тихое, но непреклонное – подталкивало её сделать шаг вперёд.

Эта машина… Она была в её сне.