Никаких симуляций, никаких голосов из тьмы. Только запахи жареной еды, мерцание гирлянд, шелест пальм и её голос, смеющийся где-то рядом.

Он не заметил, как вечер превратился в ночь, а затем они уже шли к отелю – молча, не обсуждая, не спрашивая. Всё было понятно без слов.

– Ого! – восхищённо воскликнула Нина, переступив порог его номера. – Вот это роскошь! – Она сбросила с ног лёгкие тапочки и прошлась босиком по гладкому полу. – Бассейн, вид на море, мрамор… ты что, такой богатый?

Иван усмехнулся, немного смущённо:

– Нет. Это фирма оплатила. Типа награды за выполненную работу. Я бы сам такое точно не потянул.

Нина с интересом оглядывала номер, затем села на край кровати, обняв колени.

– А где ты теперь работаешь? – спросила она, глядя на него поверх плеча.

Он помедлил, раздумывая, стоит ли говорить прямо, но потом всё-таки сказал:

– «Прометеус Глобал». Раньше был учёным. Историком. Но после… ну, после Мортиана… меня от науки отстранили.

– Вот гады, – отрезала Нина, искренне и сердито. – Ты столько сделал. Ты людей спасал. Ты систему тряхнул! А они…

Иван сел рядом, медленно, почти с осторожностью, как будто каждое слово открывало старую рану.

– В том-то и дело, – тихо произнёс он. – Системы не любят, когда их трясут.

Она наклонилась ближе, прижалась лбом к его плечу.

– Знаешь… ты всё равно крутой. И настоящий. Таких теперь мало.

Он молча положил руку ей на спину.

Позже, ночью, они занимались любовью – без пафоса, без спешки, просто и искренне. Это было нужно им обоим. Не как страсть, не как бегство, а как возможность забыть о боли, о прошлом, о недоверии к самому себе. Просто быть рядом, чувствовать тепло, дышать в унисон.

Когда Нина уснула, свернувшись рядом, Иван долго смотрел в потолок. Глаза его не закрывались, мысли тихо крутились.

«Всё слишком хорошо. Даже слишком правильно. Как будто это тоже часть спектакля. Или я просто отвык от нормальной жизни?»

Но потом он посмотрел на спящую Нину. Её дыхание было ровным, а волосы рассыпались по подушке, как солнечные нити.

И впервые за долгие месяцы он позволил себе поверить – пусть на одну ночь – что счастье всё-таки возможно. Пусть даже оно – временное.

Утро было удивительно тихим. Лишь лёгкий ветер с моря и шорох волн по берегу. Иван с Ниной спустились к воде, не торопясь, будто мир действительно наконец дал им передышку. Они долго плавали в тёплой прозрачной лагуне, ныряли, смеялись, плескались как дети.

После этого – завтрак в уличном кафе под пёстрыми зонтиками. Меню было простое: горячие булочки, фрукты, кофе с ванилью и лёгкий кокосовый крем. Всё казалось таким настоящим, обычным. Нина рассказывала о будущем на Ганимеде, о том, как ей не хочется работать в замкнутой купольной станции без неба.

Но идиллию разорвал внезапный рёв сирен.

Со стороны центра и парка аттракционов с грохотом пронеслись две машины скорой помощи, следом – пожарная платформа с мигалками и маркировкой службы экстренного реагирования. Взбудораженные отдыхающие начали вставать, кто-то хватался за телефоны, с недоумением глядя в сторону проезжающих машин.

– Что-то случилось… – пробормотал Иван, уже напрягаясь.

– Просто авария, может быть, – попыталась предположить Нина, но в голосе её уже звучала тревога.

– Скорее, мне надо туда! – рванулся Иван, вскакивая со стула.

– Не надо! – почти умоляюще схватила его за рукав Нина. – Это не твоё дело. Или у тебя опять включился комплекс спасателя?

– Я здесь для этого, – отрезал Иван. Он уже чувствовал: отпуск закончился. Инстинкты включились. Как после долгого сна – всё снова стало резким, ясным, нужным.