— Хочешь сказать, что, помимо мужа, мне предстоит завести ещё и постоянного раба?

— Понятия не имею, но думаю, что нет. Ты женщина, и никто не может тебя заставить. По северным традициям это ты выбираешь, с кем тебе быть. Но крепость твоего супруга удерживает перевал, который отделяет настоящих северян от нас. Об этом нельзя забывать. Они нужны нам. Плюс же состоит в том, что обитатели Белого Шпиля куда цивилизованней тех, кто живёт по ту сторону гор.

— Мда… — протянула Кэйтрин и тоже пригубила чашку, но кофе в горло не лез. Она не хотела иметь и одного мужа – что уж говорить о двух.

— Есть ещё кое-что… — продолжил Фабрис и искоса посмотрел на неё, — чтобы ты поняла, твоя власть над семьёй абсолютно. Ты определяешь, кто из мужей станет старшим, а кто младшим. Разумеется, если сумеешь с ними совладать… Как я сказал, северянки часто выбирают для брака свободолюбивых мужчин-воинов, а второго наложника берут из рабов. Такому наложнику могут приказывать и старший муж, и жена.

— И кем я должна сделать Индрэ? Ни на воина, ни на раба он не похож., — Кэйтрин и сама не заметила, что в первый раз назвала супруга по имени, но это получилось у неё неожиданно легко, и имя рассыпалось брызгами игристого вина на языке.

— Именно так, — подтвердил Фабрис, — он - сын Хранительницы Белого шпиля, его обучали лучшие учителя… Весьма сомневаюсь, что родители готовили его в младшие мужья. Но потом Остеррайху удалось присоединить эту часть гор, и принцесса Рудэна получила его в мужья. Это был весьма ценный дар — огромная и богатая земля. И в то же время откуп — прежний Император хотел отослать сестру как можно дальше от себя.

Перед мысленным взором Кэйтрин вдруг всплыло лицо Агнес, которая некогда тоже была ей как сестра.

— Разумеется, установить господство Империи над Белым Шпилем было не легко… Оппозиция там сильна, скорее всего, до сих пор. И Император Август прибег к тому же приёму, что теперь и наша Агнесс.

— Брак.

— Да. Он таким образом убивал двоих зайцев: указывал молодому наследнику его роль в империи, и в то же время подтверждал перед северянами, что чтит их традиции и не собирается ничего менять. Что было потом — трудно сказать… Вести с севера доходят до нас не часто. Полагаю, это тебе предстоит узнать самой.

— Значит ли это, — задумчиво произнесла Кэйтрин, — что там на меняс будут показывать пальцем так же, как здесь? Кроме меня уроженок Империи там нет?

Фабрис пожал плечами.

— Понятия не имею, — сказал он, — но думаю всё же, что нет. Понимаешь, мы до сих пор ничего не знаем о них.

Кэйтрин выглянула в окно. Индрэ и его спутница уже скрылись вдали.

«Он знает», — подумала Кэйтрин. Но всё, что произошло между ними за последние дни, не слишком располагало к тому, чтобы говорить.

— Когда ты уезжаешь? — спросил тем временем Фабрис.

— Не знаю. Но думаю, затягивать не стоит. Сам понимаешь, раньше начнёшь…

Фабрис кивнул.

— Сообщи мне, когда всё будет готово для отправки в путь. Клод подумывал отправиться с тобой.

— Хорошо.

Фабрис ушёл, а Кэйтрин ещё какое-то время провела в библиотеке, потягивая кофе и думая о том, что ждёт её впереди.

Ближе ко второй половине дня она отыскала новоявленного супруга — тот стоял на северной веранде в каком-то незнакомом Кэйтрин поношенном камзоле и смотрел на парк.

— Амандин дала мне его, — ответил Индрэ спокойно, когда Кэйтрин задала ему соответствующий вопрос, и оглядела потёртые рукава. На лице его снова была маска, из чего Кэйтрин сделала вывод, что синяк ещё не прошёл.

Она поймала руку Индрэ, протянутую перед собой, и, чуть сдвинув в сторону кружевной манжет, осторожно погладила.