– Как наш первенец – малютка Бланка, своей чистой душой ушедшая на небеса, – грустно промолвила Маргарита.

– Она со своим младшим братом сейчас с Христом и молятся за других своих братьев и сестер, и за нас, родителей. Их души защищают нас здесь, на земле, любимая!

– Такое счастье – рожать тебе детей, Луи! – Маргарита погладила белокурые волосы мужа. – Вдруг наш сын или дочь родятся в освобожденном Иерусалиме? Как это было бы прекрасно!

– А может, и в походной палатке под свист сарацинских стрел, – задумчиво ответил король. – Главное – чтобы я был рядом с тобой.

– Я скучаю по Изабелле, Людовику, Филиппу! Как они без нас? Мы можем отсутствовать год, а то и больше. Не представляю, как я смогу без своих детей! И мне не хотелось бы, чтобы твоя мать, Бланка, как-то настраивала их против меня, пока мы в походе.

– Она не будет ничего такого делать, уверяю тебя, Марго! Мама правит королевством вместо меня, у нее другие заботы, и, кроме того, она мне обещала, я уже тебе говорил.

– Говорил, Луи, говорил, но мне все равно не спокойно. Не понимаю, за что она меня не любит?

– Она просто любил власть, Марго, и хочет быть единственной королевой, пока жива.

– Поэтому-то Бланка так обрадовалась, когда я сказала о своем намерении сопровождать тебя в Святую землю!

– Да, поэтому. А ты, ты ведь не раздумала идти вместе со мной в поход? Может, тебе сойти на берег и вернуться, ведь ты предполагаешь, что забеременела, и к тому же скучаешь по нашим детям? Я пойму, любимая, и ни на мгновение не осужу!

– О чем это ты говоришь, Луи? Дурачок! Я отправилась с тобой, потому что не мыслю своей жизни без тебя! Ты весь мой воздух! Ты – мой король, а я твоя королева. Где бы мы ни были, мы всегда должны быть вместе – на троне или в походе, в веселье и в горести. И если мы умрем на этой войне – значит так тому и быть. Как бы я ни относилась к Бланке, я знаю – она позаботится о наших детях и о престолонаследии. Франция остается в сильных руках. А я в первую очередь королева, и лишь потом – мать. Поэтому я никуда не сойду ни с этого корабля, ни с того, что понесет нас в Святую землю. Мы – вместе, а значит – непобедимы!

И Людовик, и Маргарита в порыве страсти снова припали друг к другу.

А потом они вышли на палубу завтракать, хотя завтрак уже больше походил по времени на обед. Слуги накрыли стол, но Маргарите было скучно есть под звуки корабельных команд, ворчание гребцов, скрип такелажа и плеск весел. Ей хотелось музыки и шуток, веселых разговоров в большой компании. Для этого с французской королевой в поход отправились ее любимые провансальские рыцари-трубадуры и провансальские девицы – фрейлины, с которыми она когда-то приехала в Париж. Чтобы не отвлекать короля и королеву от занятия любовью, провансальцев отправили на отдельную галеру, следовавшую за королевской, дабы они всегда были наготове. Вот и теперь капитан Юбер просигналил галере с провансальцами, обе галеры несколько замедлили ход, и к королевской галере поплыли две лодки, полностью заполненные галантными рыцарями и фрейлинами.

К королевскому столу подставили еще один стол, но его не хватило на всю большую компанию, поэтому матросы притащили бочки, фрейлины разместились на лавках за столом, рыцари на бочках позади. Провансальцы лихо настроили лютни, флейты подхватили общую мелодию, и обладатели наиболее красивых голосов завели песни о любви, подвигах и приключениях. Бургундское вино быстро осушалось в кубках.

Людовик, обнимая жену, сидел счастливый, довольный жизнью и уверенный в грядущей победе. За ним плыл целый флот, а часть грозной французской армии – многочисленной и опытной – шла по берегу. С королем отправились в поход его верные братья, рядом была Маргарита – нежный и пылкий ангел-хранитель. С небес взирали его предки – французские короли, чьи усыпальницы в аббатстве Сен-Дени Людовик посетил перед тем, как покинул Париж, и взял в руки Орифламму, и предки были с ним, особенно крестоносцы – Людовик VII и Филипп Август, чье дело он должен был закончить. И, самое главное, – Людовик это знал – с ним был Бог, а значит, ничто и никто не мог сокрушить святое воинство.