– Кххх, кххх, – мужик в костюме, остановившийся в метре от забора и принявший почтительную позу, чуть склонив голову, захрипел, явно пытаясь что-то сказать, но выходило у него плохо, земля сыпалась изо рта, много земли, Михаил думал, как она там у него поместилась.

Страха в его душе не было, да и противно не было, скорее жалость проснулась в Мишином сердце. Чуть тронули сознание воспоминания о том, как много видел он смерти, что даже успел привыкнуть к ней. Там, где он был, люди умирали часто и много… и всех их он помнил, лицо каждого словно отпечаталось на сетчатке глаз.

– Он не сможет вам ничего сказать, – раздался из-за мужика в костюме робкий женский голос.

Из-за его плеча испуганно выглянула девушка в платье с блёстками, та самая, которую Михаил видел в тот раз на мосту.

– Милая, не бойтесь, – сказала Аделаида, – Мы не обидим вас. Подите сюда и расскажите, что с вами случилось. Как вас зовут?

Мужик взял девушку за руку и кивнул, при этом голова его как-то нелепо мотнулась, как у куклы… словно шея у него была сломана и череп не держатся на ней.

– Меня зовут Алла, а его – Геннадий. Они привезли нас к реке и стали звонить, чтобы им денег привезли, иначе грозили убить нас. Гена… он бизнесмен… был… У него несколько фирм, недвижимости много, дом большой вот недавно в райцентре построил, и мы туда с ним переехали. А я…

Алла замолчала, провела рукой по платью, с него стала сочиться вода. Геннадий стоял рядом с ней и смотрел в упор на Михаила, так, что ему даже не по себе стало от этого взгляда.

– Я была его любовницей, – продолжила Алла, – Но мы… мы хотели пожениться, он подал на развод.

Внутри Аллы забулькало, Михаил понял, она собирается заплакать, Геннадий тронул её за плечо и устало помотал головой, стукнувшись ухом о собственное плечо.

– И что, деньги не отдали за вас? – спросил Михаил, – У кого они деньги требовали?

– Отдали деньги. Жене его звонили, требовали, чтоб она привезла, – сказала Алла, – Когда деньги привезли какие-то люди, Гену посадили в машину и увезли, а меня утопили в речке. Привязали к ногам какую-то железку, руки тоже связали, – тут она показала черные следы на руках и обрывки верёвки, – И всё.

Она замолчала, глядя на Геннадия, из глаз её текла вода, широко, ручьём, как не могут бежать обычные слёзы.

– А потом… я не знаю, как, я вышла из воды и увидела, что ты едешь по дороге, – Алла указала на Михаила, – Поняла, что мне нужно к тебе подойти, и в тот вечер пришёл Геннадий ко мне. Его убили чуть дальше, переехали машиной и бросили в камыше, там в сухой балке. Закопали в землю, когда он ещё дышал…

– Кххх…ххх, нам… нужен… Зверобой, – с трудом прохрипел Геннадий.

– Иначе нам никак, – согласно кивнула Алла, – Так и будем тут шататься.

– Идите, – сказала Аделаида, – Мы всё сделаем, но только… сами знаете, если начнёте здесь по округе шататься и людей пугать… а то ещё чего похуже вытворять – помогать вам никто не станет.

Алла кивнула головой, Геннадий попытался чего-то сказать, но не смог, только рукой махнул, и вскоре два тёмных силуэта растаяли в ночном сумраке.

– Понял? – спросила Аделаида, многозначительно посмотрев на Михаила.

– Нет, – честно признался тот и расстроился от того, как вытянулось лицо его учительницы.

– Идём в дом, – нахмурилась Аделаида, – Ну как же не понял? Их что-то держит здесь, не отпускает, они умерли, но не могут уйти. Что-то… или кто-то привязал их здесь. И если им сейчас не помочь, то пройдёт совсем немного времени, ничего уже нельзя будет сделать. Алла станет заманивать в реку неосторожных купальщиков, утягивать их под воду, а Геннадий… даже не знаю, во что может перерасти его обида…