Тот благодарно кивнул и мельком глянул время – на запястье блеснули швейцарские Omega Seamaster.

– Значит, мы оба меркантильны, – подмигнула она.

– Это плохо?

Вадим спрятал часы за манжету.

– Ничуть, – ответила Ольга. – Так о чем хотел побеседовать со мной Феликс?

– Очень скоро узнаем.

– О, интрига! И все же?

– Не хочу вас шокировать раньше времени. Мы, кстати, на месте.

Она взглянула в окно и увидела посреди густого елового леса красивую усадьбу девятнадцатого века. Перед ней были разбиты сады, петляли ухоженные тропки, ближе к усадьбе сверкал аккуратный маленький прудик, в котором плавали лебеди. Центральная аллея, дорожки, тропинки – все были безупречно посыпано мелкой коричневой галькой, все остальное вокруг представлял собой сочно зеленый идеальный газон.

Территория на несколько гектаров чем-то напоминала ей то, что она видела в Царском Селе, но куда более скромных размеров.

Вертолет пронесся над садом и мягко сел на площадку, находившуюся в полусотне метров от главного входа. Вадим вышел первым и вновь галантно предложил свою руку. Она приняла, осторожно спустилась, и ее дух захватило от утонченной вокруг красоты. Можно было представить себя в девятнадцатом веке, если бы только вместо вертолета стоял экипаж.

Вадим предложил пройти в сторону главного входа.

Им открыл пожилой сероглазый мужчина в строгом костюме с белоснежным накрахмаленным воротничком, густыми бровями и пышными бакенбардами. Мягкие седые волосы были аккуратно зачесаны, а безупречная осанка являла достойный пример королевской особе.

– Добрый день, госпожа. Прошу, Феликс ждет! – произнес он неспешно и чопорно с заметным британским акцентом, после чего указал отточенным жестом на лестницу вверх и бесшумно покинул их.

– Это Джордж, потомственный дворецкий из Бристоля, – пояснил тихо Вадим. – Служил у Феликса еще до рождения Линды.

Они поднялись по широкой мраморной лестнице вверх. На втором этаже свернули направо и прошли в просторный зал. С одной стороны там было несколько окон, откуда внутрь проникал дневной свет, пол был покрыт безупречным паркетом, с другой стороны вдоль стены развешены чьи-то портреты.

– Наверное, жить в таком дворце скучно и пусто, – осмотрелась она. – Хотя, конечно, красиво.

– К роскоши привыкаешь гораздо быстрее, чем того бы хотелось, – пожал плечами Вадим. – Но когда я здесь оказался впервые, то дух захватило, не буду лукавить.

– Нас было у родителей трое, – произнесла она шепотом, словно боясь потревожить здесь чей-то покой. – Жили в крохотной тесной квартире, и мне почему-то всегда было стыдно. Даже не знаю, почему…

Она задумалась на какое-то время, затем прошлась вдоль стены, где развешены были портреты мужчин в разнообразных мундирах с орденами времен самых разных эпох, самый ранний датировался 1773 годом с немудреной подписью:

«Павел Петрович Унгер»

– Герой битвы при Кунерсдорфе.

Она взглянула с таким удивлением, будто желая спросить: «откуда вы знаете?», но Вадим сам пояснил:

– Просто очень долго работаю здесь.

Ольга с любопытством прошлась вдоль всей галереи, с интересом рассматривая всех этих красивых мужчин. Их различали эпохи, размер эполет, цвета пестрых мундиров и набор орденов на груди. В самом конце был молоденький парень с аккуратными усиками, кончики которых едва вздернуты вверх, в белоснежном парадном мундире, позолоченном шлеме, за подписью:

«Поручик Лейб-гвардии Конного полка, граф Алексей Карлович Унгер, 1913»

– Это мой дед.

Послышалось сзади.

Она обернулась и увидела худощавого пожилого мужчину в электрической инвалидной коляске. Он был неброско одет в серые брюки и свитер, короткие волосы его были аккуратно зачесаны набок.