Когда я заявила о журналистике, мама практически впала в кому, так она говорила. Единственная дочь решила примкнуть к лагерю желтушников, коими по ее мнению были все журналисты. «Будь хотя бы модным обозревателем», — говорила она. А я ослушалась и после третьего курса выбрала стажировку на телеканале NBC Sports. Я хотела и вовсе свести ее с ума и стать военным корреспондентом где-нибудь в Йемене, но, к сожалению, я не настолько храбра, чтобы снимать репортажи под пулями.

— Я без сил, — сказала Донна, падая на диванчик в комнате отдыха.

Рядом с ней сел Джей, он долго сканировал лицо Донны любопытным взглядом, затем сказал:

— Ты же всего в одной программе отснялась.

— И что? Я выложилась на все двести процентов! Поэтому я устала.

Донна расправила свои вьющиеся рыжие волосы, которые сегодня были идеально уложены. В отличие от меня она не пренебрегала косметикой и укладками, Донна была при полном параде перед каждой съемкой, и это не было заслугой ее гримера.

Закончив со своими волосами, она взглянула на мои.

— Как тебе удается выдерживать такой цвет? — вдруг спросила она.

Выдерживать? Это еще что значит?

— Этот цвет — мой натуральный, — пожала плечами я.

Донна скептически изогнула бровь.

— Но у твоих волос слишком насыщенный оттенок, а еще они переливаются красным, — заметила она.

— Да, но я совсем ничего не делаю, чтобы они были такими, — честно призналась я.

— Везет, — уныло отозвалась она. Мне сегодня нужно еще успеть к своему стилисту. Корни уже отросли.

— Зачем ты вообще красишься в рыжий? — с ярким любопытством в голосе спросила я. — Тебе ведь так идет твой родной цвет.

— Мне нравится больше с рыжими, — отмахнулась Донна, — к тому же мой мужчина от них без ума.

Джей говорил, что она вроде крутит роман с Тимом — нашим начальником.

— Это странно, если парень любит тебя за рыжие волосы, — сказал Джей, и я не могла с ним не согласиться.

— Не только за волосы, много за что… Например я очень добра, заботлива, нежна и…

— Скромна, — захохотал Джей.

Донна ощетинилась и пихнула его рукой в плечо.

Пряча навязчивую улыбку, я сложила руки на груди и зашагала в сторону маленькой кухни.

— Ты куда? — спросила Донна.

— Пить хочу, налью чая.

— Принеси мне тоже, — сказала она.

Я остановилась и хмуро взглянула на нее.

— Ой, да брось, тебе же не сложно.

Не припомню, чтобы нанималась еще и официанткой, но если не слушать мое уязвленное эго, мне ведь действительно не сложно.

— Я не понимаю, почему бы Тиму не повысить мне зарплату? — спросила Донна. Полагаю, это был риторический вопрос. — Вечно говорит что-то о распределенном бюджете…

— Донна, детка, помни, что ты работаешь в этой студии не одна. А сегодня ты опоздала на полчаса, и я не понимаю, почему бы Тиму не уволить тебя? — смело бросил Джей.

На моих губах заиграла улыбка. Я была согласна с ним, ведь тоже раньше была телеведущей, но никогда не задерживала съемки своими опозданиями. Я была пунктуальна как часы.

Громкое фырканье Донны было слышно даже на кухне.

— Подумай, кто лицо этого телеканала. На опоздания никто не смотрит, пока мои рейтинги держатся на достойном уровне.

Я с такой силой сжала кружку, что заболели мои пальцы. Новая Донна была ужасной зазнайкой, кажется, я скучаю по Донне-монашке. И я скучаю по Донне, которую я могла назвать подругой, эта Донна была сущим кошмаром и использовала меня, как свою личную ассистентку.

Вчера она попросила перепечатать ее листы для ведения новостей, она пролила на них кофе, а ее ассистенток не оказалось на месте. Сомневаюсь, что в их отсутствие этим должна была заниматься я. После я три раза делала ей кофе, ведь «мне не сложно».