Хирург оторвался от монитора и принялся разминать пальцы, серьёзно раздумывая.

– Да нет! – спохватился он. – Любить тоже будет… Лет через пятнадцать. Или сколько ему там светит за все подвиги?

Сокольский усмехнулся. Сергей Владимирович вдруг сделался очень заинтересованным, вскочил и обошёл стул, загородив своей мощной фигурой путь к отступлению.

– Ну-ка, посмотрим! – воодушевлённо произнёс он, хватая Сокольского за подбородок. Пальцы правой руки хирурга ловко прощупали скуловую кость, пока левая держала голову обследуемого, чтобы не вздумал вырываться. – Неплохо, очень неплохо, – пробормотал он.

– Только иголкой не надо тыкать, – серьёзно попросил Сокольский.

Сергей Владимирович отпустил его и шагнул назад.

– Хочешь его увидеть? – спросил он, не сомневаясь, что Сокольский поймёт, что речь идёт не о его повреждённом лицевом нерве.

– Не хочу, но надо, – честно ответил Игорь. – Я не извращенец, чтобы мне доставляло удовольствие говорить с людьми вроде Гаврилова.

– Ну конечно! – Хирург развёл руками. – Тебе больше нравится делать в них дырки, чтобы потом такие, как я, имели честь эти дырки латать. Каждому своё, что тут скажешь? Каждому своё!

– К дыркам Гаврилова я не имею отношения, – напомнил Сокольский и встал со стула.

– Не сожалей, – посоветовал Сергей Владимирович. – Он в пятой палате. Там охрана стоит, не промахнёшься. Сильно не жми, он ещё слабенький.

Сокольский кивнул. Через пару минут он сидел на стуле рядом с койкой, на которой лежал серый и исхудавший Юрий Всеволодович Гаврилов, рэкетир, рецидивист и убийца.

– Мы нашли останки трёх людей, – сказал ему Сокольский вместо приветствия.

– «Мы»… – повторил Гаврилов. – Заметь, люди любят употреблять это «мы». Может, для придания себе веса?

– Мы – это я и мои подчинённые, – возразил Сокольский. – Кто конкретно отдал тебе приказ ехать к брошенному карьеру и доставать останки аппарата?

– Значит, машины увёл кто-то другой, – пробормотал Гаврилов, глядя мимо него в стену. – Они решили от меня избавиться. А заодно и от свидетелей.

– Кто «они»? – снова спросил Сокольский, придвинувшись к нему.

– А я знаю? – удивил его Гаврилов. – Ни имён, ни фамилий… Друг у меня был один… Уж пару лет, как покойничек, но успел, видно, кому-то шепнуть, что со мной можно сладить.

– Что за друг?

– Мы с ним лет семь назад такие дела крутили!.. – Гаврилов мечтательно прикрыл глаза. – Спалился он тогда. Даже собственные адвокаты не вытащили. Артурчик Переверзев. Вот от его имени они меня и отыскали. Один, с которым я говорил, вспомнил старый фильм. Там детишек забросили в космос, чтобы они спасали планету, захваченную роботами… «Вершители» – вот кем они себя считают. Они, вроде как, высшая каста, у них знания, опыт и желание переделать мир. Я таких сто раз встречал. Не важно, как они себя называют и что говорят. Ничего нового…

– А что важно? Что они платят деньги? – тихо спросил Сокольский.

– Элита! Высший стандарт, – продолжал Гаврилов, будто не слышал его вопроса. – За границей обучались. Тот, с которым я общался, эти импланты вшивал. Самому лет тридцать, а держался как доктор наук. Я его пробивал по своим базам – не нашёл. Но гонору в нём!.. Мы до них не доросли. Им тупоголовый директор музея ближе, чем такой, как я, простой наёмник. Но платят действительно хорошо. Щедро. За предательство надо платить щедро…

– Что за директор музея? – спросил Сокольский, чувствуя, что рассуждения Гаврилова нужно направлять.

– Есть один… Он передавал деньги, вроде казначея. Друг той бабы, которая хозяйка дома в Лужково. Думаю, и он мало что знает, но ему они доверяли больше. Я о них ничего не знаю, а он может и знает. Разочаровал? – спросил он и посмотрел на Сокольского воспалёнными глазами.