– Боримэ! Боримэ! – приговаривали девочки, прыгая через скакалку.

– Боримэ! – вопили мальчишки, сталкивая в смертельной аварии деревянные грузовики.

И хотя имя это больше походило на дразнилку, сам Степанов-Ленин ходил до вечера праздничный, словно ему подарили велосипед. Как только вечером в дверях группы появилась его мать, он выскочил ей навстречу с радостным воплем:

– Мама! Моё имя нашлось! Я Боримэ!

– На свитере у него табличка нашита «Боря М.», вот он и решил, что это его имя, – с улыбкой («ну, вы понимаете…») вздохнула Раиса Семёновна.

Но родительница неожиданно отнеслась к новости всерьёз:

– Хорошее имя, Боримэ! – обрадовалась она и поцеловала сына в щёку. – Знаете, он сам должен был себе имя найти. Мы столько лет этого ждали! А Боря М. – это Боря Морозов, соседский сынок. Это его свитер. Соседка вчера отдала, а я бирку отпороть забыла. Получается, нам от Морозова Бори и одёжка, и имя достались. Ну, пойдём, Боримэ, бабушку порадуем.

Но Степанов вывернулся из маминых рук и подскочил к воспитательнице:

– Раиса Семёновна, мы с вами больше никогда не увидимся. И я не смогу вас вовремя предупредить. Но вы, пожалуйста, через три с половиной года, не позднее, запишитесь на приём к хирургу, ладно?

– Ладно, – Раиса Семёновна ласково улыбнулась и привычно потрепала его кудри. – Беги домой, тебя мама ждёт.

– Не верите, – на глаза Степанова-Ленина навернулись слёзы. – Я так и думал, что вы не пойдёте… Прощайте, Раиса Семёновна.

И он выскочил из коридора, увлекая за собой родительницу.