Он садится и подозрительно так глазищами зыркает. А не трогала ли ты, Зина, мой диск? Я ему честно – да, мол, трогала. А чё такого? Он – да ни чё. Чокнулись, махнули шампанского. И он снова: а скажи мне, Зина, ты мой диск водой не поливала? Манкой не кормила? Вот дурак… Чё его поливать-то? Не растение. Нет, говорю, не поливала – об пол хлопнула. Тут он как вскочит, как забегает! Как погонит опять про миры, человечков и пруху несусветную. Я слушала, слушала и вдруг поняла – не, он не чокнутый! И мне не просто так свезло!

– Ты не понимаешь, Зина! Нельзя так с мирами: чуть что – об пол! Мир – он же хрупкий!..

– Да ладно – хрупкий! Даже не треснул. Фигли с ним нянчиться? Ты его водой поливал, манкой кормил и чё выиграл? Увольнение! А если потрясти как следует!..

– Не смей, Зина! Слышишь, не смей! В конце концов, это МОЙ мир! Не ты нашла, не тебе и трясти!

– Как это – твой? Ты у него сам спроси – кому он молится? Добренькому дяде или мне? И, кстати, из страха они молятся куда как старательнее!

– Убирайся! Забирай свою шубку и убирайся из моего дома!

– Жорик, да ты чё? Чё я сделала-то? Праздник тебе устроила. Ждала, блин. А ты…

– Уходи, Зина. Просто уходи, хорошо?

– Ой, да, пажалста! Больно ты мне нужен, лох безработный! Но учти – диск забираю.

Жорик сложил крепкий кукиш и сунул Зинке под нос:

– А это видела?

– Да пошёл ты!

Они оба, не сговариваясь, вскочили с места и рванули к окну. Зинка успела первая, схватила мир, прижала к груди. Жорик сдаваться не собирался – заломил Зинке руку и выдрал мир из её сжатых в судорогу пальцев.

– Хорошо! – просипела Зинка. – Давай попилим.

– То есть?

– Ну, пополам! Всё по-честному: полмира тебе, полмира мне…

– Сдурела? Это же катастрофа! Знаешь, сколько людей погибнет?!

– Велика беда! Они плодовитые!

От этих её слов Жорик даже растерялся. А Зинка незаметно взяла в руку бронзовую черепаху…

– Ванька, где ты шляешься? Щас посетители пойдут, а у нас лифт нерабочий!

– Ничего, подождут твои посетители. Лифтёра я поминал, Лариса – святое дело.

Лариса понимающе вздохнула.

– Да уж… Жалко парня. Молодой такой… Подающий надежды. Говорят, от любви убился. Кнопку держать?

– Не надо. Он обратно включаться любит, – Ваня ловко раскрутил щиток и нырнул в сплетенье проводов. – От любви убиться – это как?

– Его нашли в объятиях женщины. Они лежали на полу. Оба со вспоротыми артериями.

– Черт-те что! Мор у нас на этом участке.

– Говори, да не заговаривайся! При чём тут участок?! Обыкновенный участок! Не хуже остальных.

– Вообще-то, да, везде та же картина… На прошлой неделе в мезозойском отделе уборщика хоронили, – Ваня завернул последнюю гайку и щёлкнул кнопкой запуска.

Лифт вздрогнул. Сонно заморгали лампочки индикаторов.

– Мало ли! Люди на то и люди, чтобы помирать время от времени.

– Это правда, – согласился Ваня, распихивая по карманам инструменты. – И у каждого на то свои причины… А уж методы – просто загляденье! Один по воде побежал, другой с крыши сиганул…

– Все летать хотел, дурилка. Чего ему по земле не ходилось?..

– Риторический вопрос, Ларис Иванна. Кто его знает? Всем нам чего-то не хватает. Устроено так.

– Ну, ты про всех-то не говори! Мне, к примеру, всего хватает!

– Да так ли уж?.. – Ваня шаловливо обнял Ларису за обширную талию. – А если подумать хорошенько?..

– Ну, если подумать… Ох, Ваня! Знаешь ты женскую натуру!

Лифт посмотрел им вслед глазками камер и облегчённо выпустил в кабину облако «Вечного покоя». Люди – забавные существа. Живут в плоском мире своего разума и думают, что знают всё на свете. Спросили бы его, отчего умер лифтёр, он бы ответил. Жорик стал богом, за него молился целый